-Знаете группу "Muse"? - поинтересовался Сальери, садясь на тот стул, что Моцарт только что придвинул к фортепиано, и взглянул на композитора. Дождавшись кивка, он предложил, - Есть у них песня "Hysteria", давайте ее? Первое, что пришло в голову.
Прежде чем начать играть, он отметил, покосившись на Вольфганга и покачав головой:
-А в приметы, кстати, я не верю. Они общие, в этом нет смысла, - он не ответил на этот вопрос на кухне только лишь потому, что посчитал его странным и глупым, но по пути в студию почему-то решил, что австриец должен знать.
Сразу же после этих слов он начал играть вступительную часть, Моцарт к нему присоединился. Сальери еще не пробовал исполнять эту песню в четыре руки, это был интересный опыт, а петь в два голоса было уж совсем весело, хоть совместный концерт организовывай. Правда, композитор не рассчитал, что ближе к концу имеется отрывок, играя который, он был вынужден приблизить свою левую руку практически вплотную к правой руке Моцарта. Это тоже было весело, благодаря вину, но немного смущающе, хоть Антонио и постарался этого не показать.
-Слушайте, у нас с Вами здорово выходит! - закончив играть, он хлопнул себя по колену и посмотрел на коллегу с задором, - Давайте еще что-нибудь из "Muse"?

Отредактировано salieri (2013-04-05 19:56:44)

-Отличный выбор, - немедленно согласился итальянец, тут же начиная играть. Песня, названная Моцартом, тоже была в числе его любимых, так что он ее, разумеется, прекрасно знал.
От вина будто бы открылось второе дыхание, Сальери чувствовал себя прекрасно. Хотелось петь, не сдерживая себя, выкладываясь полностью, что он и делал. В какой-то момент мужчина даже прикрыл глаза, он настолько часто исполнял эту песню, что без труда попадал по нужным клавишам вслепую. Он, правда, чуть не забыл про коллегу, но вовремя опомнился.
-Черт, почему мне так хорошо? - очевидно, этот вопрос прозвучал только лишь потому, что мужчину еще несло на волне эмоций от только что исполненной песни, а также от окончательно ударившего в голову вина. Закрыв глаза и блаженно улыбнувшись, он запрокинул голову, затем качнул ею вправо и влево, разминая шею. Ему вдруг пришла забавная мысль о том, что Моцарт, наверное, может подумать, что итальянца подменили. "Эй, это не смешно", - возмутился было внутренний голос, но его заглушили другие мысли.
-А попробуйте спеть одну из моих песен? Очень хочу послушать, как получится, - резко сорвавшись с места, Сальери сбегал в коридор, а вернувшись и усевшись на стул, сунул Вольфгангу под нос идеально гладкий лист с текстом.
-Помните, как оно звучит?

Сальери был удивлен тем, насколько точно Моцарт воспроизвел мелодию. И черт с ним, с пением, это ведь было практически незнакомое ему произведение.
-Что Вы, по-моему, для первого раза вышло очень даже, -итальянец забрал листок с текстом, чтобы убрать его назад в сумку, а заодно принести другой с нотами совсем еще свежей песни, которую никто не слышал, как Моцарт зевнул. Отметив, что ему тоже хорошо с Сальери, но слишком уж клонит в сон, он предложил два варианта завершения вечера на выбор.
Разумеется, логичнее и правильнее было бы уехать на такси. Но Антонио тут же мысленно подвел базу под второе предложение. Мол, так и трястись в машине не придется, ни за своей, у дома Моцарта оставленной, потом возвращаться, и вообще, для дела оно будет полезно. К тому же он полагал, что у Вольфганга наверняка широкая кровать, так что никаких проблем возникнуть не должно было.
-Я останусь, - ответил, чуть помедлив, Сальери. Он хотел было назвать причину такого решения, выбрать в качестве нее нежелание возвращаться за автомобилем, но в последний момент передумал. Кто знает, как на такое обоснование мог отреагировать композитор.
-Постараюсь Вам не помешать. Давайте, тогда Вы покажете мне сейчас спальню. И можно ли мне будет воспользоваться Вашим душем? - поднявшись со стула, мужчина обмахнулся листком пару раз, в ожидании глядя на Моцарта.

- Единственное спальное место в этом доме, - сказал Моцарт, приведя Сальери в свою комнату, и указал ему на небольшую тахту, а затем добавил еще до того, как тот успел открыть рот, предугадав вопрос, - И нет, она не раскладывается.
Антонио хватило только на то, чтобы кивнуть. Он никак не ожидал, что кровать Вольфганга окажется столь узкой. Хотя, собственно, с чего бы ей быть огромной? Композитор ведь жил один. Однако, теперь не имело значения, почему Салери выдвинул неверное предположение, ведь дело было сделано, брать свои слова обратно было бы не хорошо, тем более, держа в руках выданные щедрым хозяином халат и полотенце.
После душа стало лучше. Во-первых, итальянец чуть протрезвел, а во-вторых, тоже почувствовал сонливость, что в данной ситуации казалось ему огромным плюсом. Было бы крайне неловко ворочаться всю ночь с боку на бок, мешая коллеге.
Вернувшись в спальню, Сальери аккуратно сложил свою одежду на стуле, а затем отрицательно помотал головой в ответ на слова Моцарта:
-Нет, не нужно. Я довезу Вас утром.
Чуть помедлив, Антонио снял и халат, оставшись в одних трусах. Не спать же в нем, это было бы неудобно.
Когда оба композитора забрались в постель, он замотался в свое одеяло, лег на бок, повернувшись спиной к коллеге, и придвинулся поближе к краю тахты.
-Спокойной ночи, Вольфганг, - снова назвав композитора по имени, он закрыл глаза и улыбнулся, подумав о том, что тот, вот забавно, пользуется механическим будильником, хотя во всех телефонах есть такая функция.

Конечно, Вольфганг не спешил называть Сальери по имени. Впрочем, тот и не рассчитывал, что сумеет добиться доверия так скоро. Да и, если учесть, чем закончилась их прошлая встреча, то и так сложившееся на данный момент положение вещей можно было назвать успешным.
Сальери спалось удивительно плохо. Он привык отдыхать один, менять позы, когда захочется, так что вскоре устал лежать на боку и лег на спину. И конечно же уперся плечом в плечо Моцарта. Это нервировало, и мужчина не желал задумываться, почему именно.
Легкую навалившуюся было на итальянца дремоту прервал все тот же австриец. Он вдруг начал ворочаться, кошмар ему приснился, не иначе, а потом вдруг сказал, не просыпаясь:
- Сальери, вы меня убить хотите? - после чего затих. Затих и разбуженный Сальери, которые смотрел теперь широко раскрытыми глазами на потолок, пытаясь унять колотящееся сердце. Моцарт уже во второй раз говорил про смерть. Сначала за едой, когда вспоминал о примете, затем и вовсе во сне. "Неужели он что-то подозревает", - пронеслась мысль в нескольких разных вариациях, -"Не может быть".
Необходимо было быстрее покончить со всем этим. Сальери вынул из-под одеяла руку и снял напульсник, посмотрел на скорпиона. Раз они хотят, чтобы он убил Моцарта, он должен. Он ведь профессионал. И он не может совершить еще больше ошибок, чем уже совершил.
Где-то на краю сознания замаячила мысль о том, а что есть ошибка в данном конкретном случае. Антонио отогнал ее, надел напульсник и закрыл глаза, решив снова предпринять попытку заснуть.
Звон будильника показался просто отвратительным. Сальери сумел забыться сном лишь к утру, поэтому ему почудилось, что едва он закрыл глаза, как задребезжала эта проклятая штука. Судя по всему, Вольфганг считал также. Он выключил будильник и упал обратно на подушку.
И что мешало Сальери продолжить спать? Зачем было вспоминать о том, что Моцарту нужно в девять быть в студии?
"Убью его при следующей встрече. А сейчас надо сделать все необходимое, чтобы она состоялась", - дав себе такую установку, мужчина сел, протер глаза и потянулся. Легко подумать - сложно сделать. Так хотелось вновь принять горизонтальное положение. Но Сальери был сильным духом. Вместо того, чтобы лечь, он потряс Моцарта за плечи и тоже усадил его на кровати.
-Маэстро, просыпайтесь! - впрочем, это не слишком помогло, тот даже глаз не разлепил, упал снова, завернувшись в одеяло. Плюнув на такой способ побудки, Сальери вылез из постели и пошел умываться, даже не накинув халат. В квартире было тепло, а Моцарт все равно спал, поэтому не было пока смысла ничего надевать. По-крайней мере, можно было бы обосновать все так, но мы будем честными людьми и признаемся, что Антонио просто про него забыл.
Итак, умывшись, он сходил на кухню, заварил чаю, нашел печенье и вазочку, куда и высыпал его, сделал несколько бутербродов из тех продуктов, что нашел в холодильнике и, не долго думая, принес все это Моцарту на подносе прямо в спальню.
-Моцарт, просыпайтесь же! Завтрак готов! - теперь уже громко позвал он.

Кажется, Сальери все-таки покраснел. Ну, да, забыл надеть халат спросонья, но зачем Моцарту было обращать на это такое уж внимание? Правда, ответить ему мужчина ничего не успел, поскольку, узнав, сколько времени, Вольфганг засуетился и забегал по квартире, одновременно и завтракая, и приводя себя в порядок.
Итальянец за это время успел одеться сам, а также заправить кровать. Забрав лист с текстом песни из студии, он убрал его в сумку и стал обуваться, чтобы Вольфгангу не пришлось его ждать. Как только тот был готов, мужчины вышли из квартиры.
До студии получилось добраться довольно быстро, так Моцарт не опоздал.
-Если что, мой номер у Вас есть, удачи! - сказал Сальери, остановив машину, чтобы выпустить пассажира, - До встречи.
Проследив взглядом за мужчиной, вскоре скрывшимся за тяжелыми дверьми здания, он поехал к себе, чтобы переодеться и отправиться по делам. День тоже обещал быть насыщенным.

Сальери решил выждать. Не стоило быть слишком навязчивым, это могло вызвать лишние подозрения. Он еще раз изучил дело на жертву и примерно представлял, как будет от нее избавляться, но желал, чтобы она сама на него вышла.
День шел за днем. Моцарт, очевидно, был слишком занят, чтобы звонить. Иногда, в перерывах между своими записями, репетициями и прочими делами, которые есть у каждого артиста, Сальери в задумчивости смотрел на свой мобильный, один раз даже думал отправить смс, да в гримерную влетел коллега и отвлек.
А в пятницу итальянец увидел Вольфганга по телевизору. Просто что-то вдруг решил посмотреть за завтраком, что хорошего показывают, и на одном из каналов наткнулся на передачу с коллегой. Моцарт улыбался, шутил, отвечал на дурацкие вопросы ведущего, исполнил пару песен. Вот только счастливым он при этом не выглядел, по-крайней мере, так показалось Сальери.
-Хотя, какая мне разница? - спросил он сам себя вслух, вытирая губы салфеткой, - Самому бы не опоздать.
В планах на тот день у мужчины тоже стояли съемки в передачах, как это ни странно, одна из них была той самой, в которой он увидел Моцарта.

Австриец позвонил в воскресенье. Рано утром. Совершенно внезапно. Сальери, который лег спать не очень-то рано, сначала не понял, что происходит. Музыка вторглась в сон, мягко, но очень настойчиво возвращая мужчину в реальность. Сколько звонил телефон, прежде чем его хозяин осознал, наконец, что надо взять трубку?
-Да, я слушаю, - сонным голосом ответил он, даже не посмотрев, кто ему звонит, перед тем, как приложить мобильный к уху и снова ткнуться носом в подушку.
- Сальери, вы что, еще спали? - из трубки раздался до боли знакомый голос, услышав который, Антонио мгновенно проснулся.
- Простите. Сальери, я хотел предложить вам встретиться, если вы не заняты сегодня.
Нельзя было упускать такой момент. Он ведь ждал его всю неделю!
-Доброе утро, Моцарт, - вспомнив, что сегодня выходной, мужчина тут же ответил, - Нет, я не занят, так что с удовольствием.
Встретиться договорились в парке, в том, что уже были один раз. Оставалось определиться со временем.
-Скажите, а Вы уже успели позавтракать? - поинтересовался Сальери, уже успевший посмотреть на время и узнать, что разбудили его в полседьмого утра. Разумеется, прозвучал отрицательный ответ. Теперь можно было высказать свое предложение, что итальянец и сделал, постаравшись, чтобы в голосе его звучало побольше энтузиазма:
-Тогда давайте, я Вас угощу! Вчера в ресторане попробовал одно вкусное блюдо, думаю, Вам понравится. Они работают круглосуточно.
Австриец согласился, дело было практически сделано. Заверив его, что прибудет через час, максимум, через полтора, Сальери нажал на "отбой" и побежал в ванную приводить себя в порядок. Он старался не думать о том, как его поведение может выглядеть со стороны: проснулся, едва услышав Моцарта, не лег дальше спать, а помчался на встречу по первому зову, несмотря на слишком раннее время, пообещал накормить, да еще и в парке. Какая, к черту, разница? Главное ведь цель.
После ванной Сальери посетил кухню, чтобы глотнуть воды и выглянуть в окно. Уже вовсю светило солнце, на небе было ни облачка. Из шкафа в спальне была извлечена рубашка в синюю клетку с коротким рукавом, черные джинсы. Одевшись, мужчина зачем-то сходил в прихожую, чтобы посмотреть на себя в большое зеркало. Немного подумав, вернулся в комнату, чтобы сменить черный напульсник на такой же темно-синий.
Кожаную куртку Антонио даже накидывать не стал, просто захватил с собой на всякий случай. До машины можно было дойти и так. В воскресенье движение было достаточно свободным, так что вскоре Сальери прибыл в однин из ресторанов. Он взял две порции дорогого мяса в соусе, в состав которого входил мед. Дело в том, что у Моцарта была на него очень сильная аллергия, что стало известно итальянцу из дела. Употребление данного продукта должно было повлечь за собой анафилактический шок, и, если повезет, быструю смерть. Мед содержался в соусе в небольшом количестве, жертва не должна была почувствовать его запах.
Также Сальери взял для отвода глаз пару десертов и домашний мятный лимонад, после чего, не раздумывая, поехал в парк. Было немного жутко где-то глубоко в душе, но Антонио запрещал себе возвращаться к этим мыслям. Поздно идти на попятную.

Отредактировано salieri (2013-04-07 15:55:44)

Припарковав машину возле парка, Сальери взял куртку, пакет с едой и пошел искать Моцарта.
Солнце припекало, легкий ветерок освежал, путался в кронах деревьев, заставляя листья шелестеть едва слышно. Удивительно чудесный день.
Ассоциация пришла в тот момент, когда мужчина увидел коллегу, сидящего на лавочке, залитой светом, и играющего на гитаре. Ощутив неприятный укол в сердце, Сальери твердым шагом направился прямо в нему.
На самом деле, он не чувствовал никакого желания убивать. Это было ведь просто заданием. Раньше все казалось проще, никого не приходилось устранять, но теперь, как сказало начальство, Антонио стал уже большим мальчиком, которому можно было поручить и такую несомненно важную миссию.
Весь парк, вся природа показалось на какое-то мгновение отражением Моцарта. "Будет смешно, если в тот миг, когда его сердце остановится, пойдет дождь", - подумал итальянец, поднимая глаза к небу. По прежнему ни облачка. Пожалуй, он и впрямь был дрянным специалистом, если, вплотную приблизившись к выполнению задания, мучился такими мыслями.
-Здравствуйте, Моцарт, - поприветствовав композитора широкой улыбкой, Сальери присел рядом с ним. Он хотел было обратиться по имени, но не сумел.
-Не думал, что Вы можете встать так рано. Неделю назад я Вас добудиться не мог, - положив куртку рядом с собой, мужчина выложил принесенную еду на середину скамейки.
-Однако, сегодня такая погода, что грех сидеть дома, - открыв контейнеры и развернув столовые приборы, он вновь взглянул на Моцарта, - Вот, угощайтесь.
Сердце стучало, как бешеное, напоминая Сальери о его не профессионализме. Он должен был оставаться хладнокровным, а не только казаться таким. И ни в коем случае не мешать личное с работой. То, чему его всегда старался научить отец. Вольфганг, нет, Моцарт, был только заданием, делом, жертвой. Воспоминания, связанные с ним, были рабочими. Исключительно. Подавив вздох, рвавшийся из груди, в которой, по мнению многих, и находилась душа, которую так настойчиво пытался уговорить сейчас Саотери, он подцепил вилкой кусок мяса из своей порции и положил в рот, хотя есть ему совершенно не хотелось.

-Я отвезу сам. Пожалуйста, помогите донести до машины гитару, - сбивчиво попросил девушку Сальери. Его лицо было бледным, как у самой смерти, наверное. Придерживая Моцарта за плечи, Антонио дотащил его до машины и, уложив его на заднее сидение и кинув гитару в багажник, а заодно и ботинки с курткой, которые девушка тоже прихватила, забыв ее поблагодарить, залез в машину и рванул к ближайшей аптеке. Хорошо, что в Вене их достаточно. И минуты не прошло, как автомобиль остановился, а его хозяин пулей влетел в небольшое помещение. Подвинув пару старушек, он протянул женщине в белом халате вытащенную наугад из кошелька купюру, оказавшуюся довольно крупной, попросил один шприц с эпинефрином, добавив, что это дело жизни и смерти. Осуждающе кудахтавшие старушки притихли, и едва аптекарша протянула нетерпеливому покупателю требуемое, тот убежал, даже не захватив сдачу.
Сальери умел делать уколы, благодаря тому, что был агентом. Не медля не секунды, он стащил с Моцарта кофту, потому что сделать это он мог быстрее, чем закатать рукав так, чтобы тот не мешал, открыл упаковку со шприцем и ввел лекарство в дельтовидную мышцу. После этого Вольфгангу должно было стать лучше. Проверив на всякий случай его пульс, Сальери снова вернулся на водительское место и теперь уже повез свою жертву в больницу. Первая помощь была оказана, должен был продержаться.

Время подумать обо всем выдалось Антонио минут через двадцать-двадцать пять. Правда, ему они показались часами. За всю дорогу он умудрился несколько раз проскочить на красный свет, нарушить правила, чудом не попасться в руки полиции. Потом, припарковав машину у здания больницы, он снова втащил композитора в помещение, поддерживая за плечи, объяснял девушке в регистратуре ситуацию, распихав других посетителей.
И вот теперь, наконец, Моцарт на кушетке скрылся за дверями кабинета, в сопровождении врача и медсестры, а Сальери остался сидеть на скамейке в коридоре. Подавшись вперед, он скорчился, запустил пальцы в черные волосы.
Только что он собственными руками разрушил свой план. Отличный. Почти сбывшийся. Перед глазами предстало лицо задыхающегося Моцарта, и к горлу подступила тошнота. "Отлично, Сальери, отлично. Повестись на какие-то сантименты. На ерунду. Что с того, что он написал для тебя какую-то там музыку? Неужели тебе это важнее работы? Что же ты за профессионал такой?" - от навязчивых мыслей разболелась голова, - "Разве такого хотел твой отец?"
И тут же их сменили другие, будто Сальери пытался оправдать сам себя. Они были о том, что именно было правильно в данном конкретном случае. Убить талантливого очень интересного человека, который почему-то обратил на Сальери такое внимание, которого тот уж точно не заслуживал, по какому-то идиотскому приказу, либо не делать этого, спасти, хоть и едва ли не в последний момент?
Еще через пять минут Сальери замучили плохие предчувствия насчет того, как будет вести себя его начальство, если он вдруг откажется от дела. То, что ему будет плохо, сомнений не было, но также было ясно и то, что для Моцарта найдут другого убийцу.
-Боже, во что я ввязался? Что мне теперь делать? - прошептал мужчина одними губами, а после резко поднял голову, услышав, что дверь в кабинет открылась. Вышел врач.
-Как он? Пожалуйста, скажите, - лицо Сальери не тронула ни одна эмоция, только глаза умоляли. Догадываясь об этом, мужчина тут же отвел глаза, с волнением ожидая ответа. Он уже и не знал, как было бы лучше поступить в идеале, оставить Моцарта в живых или умертвить, но сейчас однозначно желал услышать хорошие вести.

Отредактировано salieri (2013-04-07 19:40:47)

Сальери ненавидел такие моменты. Почему люди так любят тянуть с ответом, зная, как он важен? Хотелось выбить очки из рук врача и раздавить их так, чтобы от стекол остались лишь мелкие осколки.
"Все в порядке, надо же! Почему нельзя было сказать это сразу", - не поднимая глаза, в которых теперь плескалась злоба, мужчина слушал слова наконец-то начавшего рассказывать о самочувствии пациента врача и кивал. Тот говорил очень неприятные вещи. О том, что Моцарту повезло с Сальери. Что если бы не первая помощь, Вольфганг мог бы умереть.
-Спасибо, - бесцветным голосом сказал мужчина, едва доктор закончил. Когда больного провели мимо, Антонио даже не взглянул на него, побоялся.
-Пожалуй, воспользуюсь Вашим советом, - притворно улыбнувшись, Сальери поднялся и побрел в сторону выхода, сунув руки в карманы. Когда он вернулся к машине, то первым делом достал из багажника гитару, уложил ее, как следует. Ботинки Моцарта были поставлены у пассажирского сидения, его кофту Антонио аккуратно сложил, как и свою куртку.
Надо было поехать домой, но не хотелось. Немного подумав, мужчина скатался до магазина, где купил пару пачек хороших дорогих сигарет и зажигалку. Вообще-то он вроде как бросил эту пагубную привычку. Вместо этого можно было  заехать в аптеку, купить какое-нибудь успокоительное, тем более, знал ведь о том, что то, что сигареты дарят спокойствие - это лишь иллюзия. Но захотелось. "И кому какое дело до моего здоровья по большому счету? Скоро может быть вообще не будет. Ни меня, ни здоровья", - пессимистично думал Сальери.
Дома он где-то с полчаса простоял на балконе, выкурил одну сигарету, а потом просто дышал воздухом. Сразу много было нельзя, могла заболеть голова, а мужчина не считал, что это будет к лучшему. Ему еще назад в больницу ехать.
"Хотя стоит ли?" - вопрос пришел к Сальери далеко не в первый раз. Он твердо решил, что не будет ничего рассказывать Моцарту, соврет. Так было необходимо, по-крайней мере, пока. Даже если решиться отступить от своей организации, делать это нужно аккуратно, полностью уверившись в том, что Вольфганг согласиться участвовать в плане по своему спасению. Если он вообще будет, этот план. Сальери предполагал, что если он признается во всем сегодня же, то австриец просто не захочет его даже дослушать до конца, о дальнейшем общении речи тоже идти не будет, разумеется.
Но если Моцарт будет искренне считать, что Сальери довел его до анафилактического шока не намеренно, что тут же начал предпринимать решительные действия, поняв, что происходит, и что, в конце концов, спас его, то он будет пытаться как-то отблагодарить мужчину. И это будет самым ужасным.
Нашел Антонио время подумать и об оправдании перед начальством. Можно было сообщить о свидетелях, а также об изначальном плане спасти Моцарта, укрепив этим отношения, опять же. Сослаться на более совершенный план. В том случае, если будут всем этим интересоваться, конечно.
Забив на еду и сон, Сальери так и расхаживал по квартире, погрузившись в думы, совершенно не следя за временем. Мысли метались от одного дела к другому, эмоции, вызываемые ими, сильно мешали, и вообще, толку от такого времяпрепровождения было мало. Очнулся он тогда, когда минул час. Ехать было еще не пора. Зарывшись пальцами в волосы и выдав недовольное емкое:
-Аааа, - мужчина удалился в комнату-студию. Какое-то время он просто сидел и наигрывал мелодии, приходившие ему на ум, после исполнил несколько своих песен и осекся на припеве одной из них, вспомнив слова Моцарта: "Я написал музыку для вас. Только."
Часы подсказывали, что все еще не пора, но Сальери подумал, что дорога может занять достаточно времени, все же, уже стоял день, и поехал в больницу. От бездействия скручивало нервы.
В расчетах композитор ошибся, он прибыл на место слишком рано. Врач сказал, что пациент отдыхает и хорошо бы подождать еще хотя бы полчаса. Пришлось сидеть на скамейке и копаться в телефоне, чтобы отвлечься. Антонио нашел у себя какую-то дурацкую игрушку с кубиками и дошел уже до двадцать восьмого уровня, кода доктор обратил на себя его внимание. Он сообщил, что Моцарт уже проснулся. Сказав стандартные слова благодарности, Сальери зашел в палату, стараясь думать головой и не обращать внимания на участившееся сердцебиение.
-Здравствуйте, Моцарт, - пододвинув к кушетке стул и сев на него, итальянец посмотрел, наконец, на свою жертву. Вольфганг  походил на практически здорового человека.
-Я рад, что Вам лучше. Извините меня, - Сальери говорил негромко и чуть неуверенно, морально готовясь к любой реакции и пытаясь при этом просчитать хоть какие-то варианты заранее.

Моцарт был ему рад. Он приподнялся на локтях, улыбнулся этой своей особенной солнечной улыбкой, прожигающей насквозь. Сальери выстоял, не стал возражать и отвергать благодарность, уголки его губ чуть дрогнули, а взгляд потеплел. С Вольфгангом почти не проходилось играть, этот человек вызывал настоящие эмоции.
Разговор прервала медсестра, она принесла еду, чему Моцарт обрадовался еще больше. Он с удовольствием принялся за суп.
-Приятного аппетита, - сказал Сальери и замолчал, гладя, как быстро ест мужчина. Еще бы, наверное, здорово проголодался после того, как чуть не...
Обращение заставило встрепенуться и потерять мысль. Антонио внимательно посмотрел на Моцарта, выслушал его, а затем не выдержал и немного нервно рассмеялся, наклонившись вперед и закрыв лицо ладонями.
-Моцарт, Вы неисправимы. Вам нужно отдыхать, - взгляд итальянца вновь стал серьезным, когда он отвел руки от лица,- Вы хоть понимаете, что едва не произошло? Впрочем...
"Почему я иду у него на поводу?" - пожалуй, этот вопрос был слишком глупым даже для того, чтобы задавать его самому себе. Просто было слишком интересно, а в больнице фортепиано не было. Да и Моцарт действительно выглядел здоровым.
-Если Вы обещаете исполнять все указания врача и не проявлять слишком большую активность, то я могу попросить. Но в таком случае я не только отвезу Вас домой, но и проконтролирую процесс лечения. До завтрашнего дня. Идет? - подмигнув австрийцу, Сальери улыбнулся и подпер голову руками. Сейчас самым главным было не скатиться в самоанализ и дурные мысли, Моцарт бы заметил, что его коллегу что-то гнетет. "Попробуем хоть немного отвлечься и насладиться моментом", - решил для себя мужчина.

Отредактировано salieri (2013-04-08 21:59:03)

Закрепив договор рукопожатием, Сальери удалился вести переговоры с врачом. Это было не сложно, достаточно было продемонстрировать серьезность и ответственность, поинтересовавшись точными причинами приступа, случившегося с другом, лечением, что было проведено, а также справиться о его текущем самочувствии. После Антонио высказал просьбу, заверив доктора, что останется с пациентом до завтрашнего дня и проследит, чтобы тот выполнял все предписания. Врач был не очень-то доволен, но навстречу пойти согласился, дал ряд указания и советов. В целом ничего сверхъестественного делать не надо было, просто следить, чтобы Моцарт по большей части лежал или сидел, не перенапрягался, хорошо питался, а ближе к вечеру следовало сделать еще один укол. Запакованный шприц с лекарством Сальери был выдан.
Сходив к машине, итальянец взял обувь и свитер Вольфганга, принес все к нему в палату, а заодно и сообщил ему отличную новость. Австриец, кстати, и впрямь чувствовал себя лучше. Вскоре выяснилось, что он уже успел одолжить у кого-то карандаш, чтобы что-то записать. "Неугомонный", - подумал Сальери, но улыбнулся Моцарту, когда от вышел из чужой палаты. Несмотря на то, что тот выглядел достаточно бодрым, Антонио все же решил помочь ему дойти до машины, поддержать. Разумеется, сделать этого ему не дали.
- Я могу сам идти, - возразил Вольфганг, и итальянцу ничего не оставалось, как убрать руки и просто шагать рядом. Моцарт действительно успешно справился сам.
-Кстати, Ваша гитара в багажнике, - сказал Сальери, отъехав от больницы, - Ближе к вечеру надо будет сделать Вам еще один укол. Также врач напомнил мне о нормальном питании. У Вас дома есть продукты? Или позже съездим и купим что-нибудь готовое?
Светофор впереди переключился на красный, остановив машины, Сальери поймал взгляд австрийца:
-Только выбирать будете Вы. Я так и не понял, на что у Вас аллергия.
Солнце припекало сильнее, чем утром. Даже немного обидно было ехать в такой чудесный день домой к Моцарту, чтобы просидеть в четырех стенах. "Ладно, в крайнем случае, погуляем на балконе", - решил Сальери. Он очень надеялся, что в голове композитора сейчас не бродят те же мысли, с него станется попытаться уговорить коллегу поехать в какой-нибудь парк или еще куда.
В скором времени машина остановилась у дома, в котором жил Моцарт. Взяв из багажника гитару, Сальери поспешил за хозяином квартиры, совершенно забыв про куртку, что осталась на заднем сидении. Впрочем, она была сейчас ему ни к чему.

Неодобрительно посмотрев на валяющиеся как попало ботинки Моцарта, Сальери снял свои, и, немного подумав, аккуратно поставить обе пары обуви под вешалкой. Затем он прошел в студию. Уговоры были ни к чему, итальянцу самому было слишком интересно, что же за музыку написал для него Вольфганг. И главное, зачем?
Устроившись на стуле, Сальери наклонился вперед, уперся локтями в колени, положил подбородок на переплетенные пальцы. Всю композицию он так и просидел, уставившись в пол невидящим взором.
Музыка была прекрасна, разумеется. Иначе у Моцарта не могло быть. Хотелось, чтобы она никогда не прекращалась, несмотря на то, что довольно ощутимо дергала самые тонкие струны души. В какой-то момент Сальери почувствовал себя мазохистом.
Когда Моцарт закончил играть, убрал руки с клавиш, у Антонио по спине пробежали мурашки от наступившей внезапно тишины. Он поднялся, сделал пару кругов по студии, все еще задумчиво глядя в пол и сложив теперь руки на груди, а затем остановился рядом с роялем и спросил, глядя Вольфгангу прямо в лицо:
-Почему для меня?
Итальянец был в смятении, оно и отражалось в его глазах. Это было ужасно, черт возьми. Все в один день: решиться на убийство, решиться на спасение жизни того же самого человека, а потом услышать от него такую спокойную, но вместе с тем пронзительную музыку. Если бы Сальери мог, то послал бы сейчас и свое начальство, и Моцарта вместе с его произведением, и ушел бы из этой квартиры навсегда, но это было невозможно. Ступни будто прибили гвоздями к полу. "Зачем Вы это со мной делаете?" - вот он, правильный вопрос. Только озвучить его мужчина не решился.

И что можно было на это ответить? Подавив нервный смешок, Сальери провел ладонью по лицу и тряхнул затем головой.
-Очень. Слишком. Потому и спросил, - наконец, честно признался он, а затем вздохнул, - Да, Вы правы, специально для меня музыку еще никто не писал.
Снова обретя способность двигаться, мужчина начал мерить шагами студию. Правда, надолго его не хватило, уже через минуту он остановился у рояля вновь, провел пальцами по его крышке и попросил Моцарта:
-А Вы не могли бы сыграть еще раз? То же самое.
Жаль, что нельзя было попросить композитора записать эту музыку. Тогда Сальери смог бы послушать ее дома в одиночестве, может быть, тогда понять себя и свои чувства было бы проще. Можно было, конечно, попросить ноты, или воспроизвести их самому, но это уже не то.
Снова полилась мелодия, теперь итальянец слушал ее еще внимательнее, чем в первый раз. И когда она закончилась, он уже примерно знал, что скажет и как именно. Присев на корточки рядом со стулом, на котором сидел Моцарт, он чуть улыбнулся и, глядя на того снизу вверх, сказал:
-Спасибо Вам, Вольфганг.
Разумеется, можно было поблагодарить и стоя, но Сальери стало вдруг интересно, что сделает Моцарт теперь. Переведет разговор на другую тему? Убежит куда-нибудь? Сам итальянец на его месте просто сыграл бы что-нибудь веселое и непринужденное, наверное.