Когда Моцарт сказал про такси, Сальери захотелось хлопнуть себя по лбу. Разумеется, он не стал возражать, такой вариант его более чем устраивал, так что вскоре он проводил гостя до двери, а после отправился, как и планировал, спать, не забыв принять перед этим душ.
Сон был неспокойным. Снилась какая-то психоделическая ерунда, а посреди ночи Сальери проснулся вновь от жары. Выругавшись, он открыл форточку, а забравшись обратно в кровать, лег на живот и раскрылся по пояс. Утром он проснулся уже от холода, укутавшись в одеяло, проспал до звонка будильника. Вот тогда-то и обнаружился весь набор типичного простудившегося: в горле саднило, чувствовалась общая слабость в организме, а еще температура явно была повышенной.
Это было очень плохо, Сальери казнил себя теперь за то, что творил накануне. Но дело было сделано, пришлось отменять все свои дела и оставаться в постели, чтобы отлежаться. Сделав несколько звонков, композитор укрылся одеялом с головой и постарался сосредоточиться. Надо было продумать план лечения. О том, чтобы вызывать врача, не могло быть и речи, обязательно пойдут советы остаться на больничном как минимум на полторы недели. Но Антонио был слишком занятым человеком, чтобы позволять себе такой незапланированный отпуск!
В итоге было решено прополоскать горло соленой теплой водой, выпить немного коньяка для лечения, а после попробовать снова поспать. Разумеется, на сей раз укрывшись по-нормальному. Так Сальери и сделал, причем, отрубился снова он на удивление легко, глаза сами начали слипаться, едва он лег в постель.
Разбудили итальянца настойчивые звонки в дверь. Кто мог прийти к нему сегодня? Сальери никого не ждал, поэтому лениво перевернулся на другой бок, намереваясь снова провалиться в сон. Посетитель же не успокаивался.
-Чтоб ты провалился, - искренне пожелал неизвестному мужчина, потерявший терпение, и пошел открывать, едва сообразив накинуть перед этим халат.
-Моцарт? - нет, правда, Антонио давно так не удивлялся. Хотя, пожалуй, появление Вольфганга было вполне объяснимым: рубашка-то осталась у Сальери.
-Черт, я же забыл вчера вынуть ее из стирки, - посмотрев куда-то вверх сказал итальянец вместо приветствия и, сделав большие глаза, удалился в ванную.

События, которые начали происходить далее, не поддавались никакому логическому объяснению. Сальери уже начал думать, что все ему просто снится. Моцарт остановил его по пути в ванную и, приобняв за плечи, проводил в спальню, где уложил в постель и укрыл одеялом. После он ушел, так что Антонио сел, намереваясь снова встать, чтобы пойти за гостем, вот только ощутил головокружение.  Пришлось снять халат, кинуть его на стул и лечь обратно.
Вольфганг не заставил себя долго ждать, снова появился в спальне итальянца. Вот теперь тот точно уверился, что на самом деле спит. Разве в реальности Моцарт стал бы обеспокоенно смотреть, трогая его горячий лоб? И заставлять мерить температуру? И уж тем более, поддерживать за плечи, помогая запить таблетку?
"Мне нравится, а теперь пусть принесет чаю с коньяком и сыграет что-нибудь освежающее,", - отрешенно подумал Антонио, когда его жертва вышла, и провалился в уже настоящий сон.
В следующий раз Сальери вернулся в реальность тогда, когда кто-то снова зашел в его комнату. Приоткрыв глаза, он опять увидел Моцарта. Тот заявил, что надо принять еще лекарство, выдал мужчине таблетку, а тот безропотно ее принял, даже не задумавшись о том, что это может быть совсем не жаропонижающее. Какая разница, все ведь не по-настоящему. Этот вывод подтверждало еще и то, что столь вкусных напитков, как тот, что Амадей затем протянул ему, никогда не было в доме итальянца. Осушив жадными глотками стакан, он вернул его мужчине, а затем, отрицательно помотав головой, снова лег.
-Не знаю. Лучше, - облизав губы, на которых еще остался привкус напитка, он добавил, - Не надо, мне и так жарко.
Закашлявшись, он прикрыл рот кулаком, а после поинтересовался:
-Скажите, а почему мне снитесь именно Вы? Глупо задавать такой вопрос своему подсознанию, конечно, но, - снова кашлянув пару раз, он положил руки поверх одеяла, запустил пальцы под напульсник и почесал уставшее от ткани запястье.
-И главное, Вы меня лечите. Не понимаю.
Сальери вдруг буквально обожгла мысль о том, что Моцарта надо будет убить. А что, если тот продолжит являться к нему во снах? А может, начальство об этом знает, может, именно в этом отчасти состоит их план? Больное сознание порождало все новые странные предположения, которые сложно было фильтровать.

Отредактировано salieri (2013-03-30 12:04:11)

"Я вам не снюсь, Сальери. Если что-то понадобится - зовите," - Антонио пришлось проговорить про себя эти слова раз три, не меньше, чтобы окончательно осознать. Жестокий Моцарт же вышел из комнаты, не дав задать ряд вопросов типа почему и зачем. Хорошо, что итальянцу не долго пришлось страдать от любопытства, он быстро заснул от лекарств.
Когда бредовые сны отступили и буквально вытолкнули его в реальности, Сальери понял, что чувствует себя лучше. Видимо, зато время, пока от отдыхал, таблетки подействовали. Осторожно сев на кровати, он вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Надо было хоть умыться сходить. "Интересно, где сейчас Моцарт?" - Сальери по инерции обвел взглядом комнату.
Это было не сном и не шуткой. Вольфганг спал, кое-как свернувшись на стуле и привалившись к стене. Сердце у Сальери заколотилось при виде этого так, будто он уже совершил преступление. Моцарт будто издевался. Жертва не должна так вести себя со своим будущим палачом.
Сальери поднялся и тихо вышел из спальни, периодически упираясь ладонью в стену, прошел по коридору сначала в туалет, а затем в ванную. Из зеркала на него смотрел изрядно помятый и лохматый больной человек.  Прохладная вода немного помогла. Также мужчина почистил зубы. Он бы и душ принял, на самом деле, да боялся, что сил не хватит. Конечно, упасть в душе - это не страшно, но на шум мог прибежать Моцарт.
"Моцарт, Моцарт... Ладно, будем считать, что это тоже этап необходимого сближения", - Сальери напоследок еще раз взглянул на себя в зеркало и отправился на кухню. Там он какое-то время посидел, соображая, что ему делать. Пять минут глубоких размышлений принесли свои плоды: Антонио вспомнил, что у него была надувная кровать. Он спал на ней, пока не купил обычную, кажется, убрал в шкаф в гостиной. Глотнув воды, чтобы утолить жажду, мужчина отправился на поиски.
Как жаль, что в шкафу слишком сложно умудриться копаться бесшумно. Кровать за ненадобностью, похоже, была спрятана дальше прочих необходимых предметов. Итальянец старался тихо доставать коробки, но одна все же выскользнула у него из рук.

Сальери, скрипнув зубами, медленно поднялся и сел на диван. В голосе Моцарта слышалось такое беспокойство, что становилось не по себе, кроме того, итальянец и так чувствовал слабость из-за болезни.
-Там должна быть надувная кровать с насосом, - сказал он сиплым голосом, взглянув на Вольфганга, и кивнул в сторону шкафа. Сил спорить не было никаких, раз человек хочет помочь - пусть помогает.
-Я пойду лягу. Принесите в спальню, как найдете, я покажу, как ее надуть и где взять постельное белье, - закашлявшись, мужчина чуть ли не согнулся пополам. Как только это прошло, он вернулся в постель. Удивительно, но едва его голова коснулась подушки, снова, кажется, навалилась сонливость. Пришлось лежать, не закрывая глаз, чтобы не отправиться раньше времени снова в Царство Морфея, итак за прошедшие сутки Антонио стал там слишком частым гостем.

Отредактировано salieri (2013-03-31 12:42:03)

-Угу, - это была единственная реакция Сальери на объяснения Моцарта. Какая ему разница, где жил раньше Вольфганг и в каких условиях? Чувствуя, что начинает раздражаться, причем, не совсем ясно, по какой причине, мужчина прикрыл глаза, прислушиваясь к звукам. Композитор уже почти настелил постель, тишина должна была вот-вот настать.
Но разве мог Вольфганг просто тихо лечь? Конечно, нет, ему обязательно надо было снова начать трогать Сальери. Прищурившись, тот и выдал, не выдержав:
-Скажите, Вы решили стать моей матерью? - судя по тому, с каким вызовом прозвучали эти слова, лекарства действительно подействовали. - Почему Вы все-таки так себя ведете? Зачем это все? Я не понимаю. Вы так издеваетесь?
Он не думал спрашивать обо всем сейчас, планировал сделать это на следующий день, но вопросы вырвались сами собой. Закашлявшись, Антонио отвернулся и прикрыл рот кулаком.

Почему-то Антонио не думал, что Моцарт возьмет и убежит после таких нападок, хотя это было логично. Услышав хлопок входной двери, мужчина почувствовал укол совести, но поспешил тут же запрятать неуместные чувства поглубже. Перевернувшись на бок, он закрыл глаза, убедив себя, что все замечательно. К чему ему в доме посторонний человек, тем более, именно этот конкретный? "Симпатичен, ха", - пронеслась в голове мысль. Вообще, заснуть никак не получалось, вопреки ожиданию. В затуманенные болезнью мозги начали закрадываться сильные сомнения насчет правильности совершенного поступка. Вольфганг был обижен, к нему снова будет не так-то просто подобраться.
Проворочавшись полчаса, Сальери не выдержал и решил позвонить композитору, чтобы извиниться. Все же, личное - личным, а работа - работой. Начальство не обрадуется, если и это задание будет провалено. По-крайней мере, для себя Антонио мотивировал свои дальнейшие поступки именно так, чтобы было проще.
Моцарт не отвечал, а из кухни едва слышно донеслась мелодия, что заставило Сальери выругаться. Логическую цепочку составить было не трудно: Моцарт ушел посреди ночи без телефона, а значит, ходит сейчас где-то, потому что не может вызвать такси. Существовал процент вероятности, что он может поймать попутку, но слишком  небольшой.
Итак, перед Сальери стояло теперь два варианта. Первый безумно заманчивый - оставить все как есть. Плох он был тем, что Моцарт за то время, что Антонио не сумеет с ним связаться, наверняка обидится еще больше, что может затруднить общение с ним в дальнейшем. Еще бы, он ведь был буквально выгнан посреди ночи. На этом моменте Сальери вдруг почувствовал себя злым волком из сказок, что ему читала в детстве бабушка.
Второй вариант заключался том, чтобы пойти искать Моцарта. Минусов у него тоже было предостаточно: композитор мог уйти довольно далеко, а у Сальери было не так уж много сил. Но в случае победы он смог бы извиниться, да и такой поступок наверняка понравился бы Вольфгангу. Все счастливы, включая начальство.
Давно у Сальери на губах не было столь кислой улыбки. Похоже, он только что сам лишил себя выбора.
Надев джинсы, майку и кофту, мужчина вышел в коридор, где обулся и накинул куртку.
Уже сидя в машине он задумался о том, с чего начать поиски. Пожалуй, стоило для начала объехать все ближайшие остановки. Вдруг Моцарт в кой-то веки оказался благоразумным и не пошел гулять по ночной Вене?
На первой Сальери не повезло. Он даже вышел из машины и оглядел окрестности, но никого не заметил. Вторая остановка тоже не принесла удачи. Чертыхнувшись, мужчина развернулся и решил поехать в другую сторону.
-Бинго, - человек, сидящий на скамье, не мог быть никем иным, кроме Моцарта, - А теперь надо постараться. Черт, Боже, чем я провинился, что должен это делать?
Итальянец вылез из машины и подошел к композитору, похлопал его по плечу, а затем сел перед ним на корточки. Вообще-то он сделал это просто потому, что ноги уже не особо держали, но уже после подумал, что выбрал очень удачную позу для извинений. Глядя на Моцарта снизу вверх, он сказал, прочистив горло:
-Простите, должно быть, болезнь совсем лишила меня разума. И я, должно быть, просто не привык, чтобы обо мне заботились. Не хотел Вас обидеть и прогнать, - играть почти не приходилось, слова действительно давались непросто. Сальери крайне редко извинялся, чаще всего предпочитал этого не делать.
-Вы мне тоже симпатичны, Моцарт, поэтому я не хочу, чтобы Вы тут замерзли. Пойдемте?
Это было... Унизительно. Просить мужчина тоже не привык, но чувствовал, что если сейчас говорить слишком настойчиво, то ничего не получится. Температура, похоже, снова начала подниматься. Расстегнув воротник куртки, он вздохнул, ожидая ответа.

Так гадко было чувствовать себя нашкодившим мальчишкой. В этот момент Моцарт действительно напомнил Сальери мать. У той тоже было вечно не вымолить прощения, и она обожала отчитывать. И с чего он решил, что сейчас все пойдет по лучшему сценарию?
В машину Вольфганг, правда, сел, но тут же уставился в окно. Сальери же, пристегнувшись, честно застегнул куртку, мысленно проклиная все на свете.
Когда мать подолгу на него злилась, на нее не действовали слова.Тогда он устраивал какой-нибудь сюрприз: дарил подарок или писал песню лично для нее. В данных условиях этого было не сделать, даже гитары не было под рукой. Сальери взглянул на часы и завел машину. У него появилась идея, безумная по своей сути и противная всему его существу, но это могло помочь. С Моцартом ни в чем нельзя было быть уверенным, но почему бы не попытаться?
Сальери повел машину в противоположную от дома сторону, сосредоточившись на дороге. Времени, чтобы добраться до нужного места, находящегося за городом, было не так много.
-Хочу показать Вам кое-что, это не займет много времени, - сказал Антонио, когда они уже пересекали второй перекресток.
На самом деле идея была не только безрассудной, но и глупой. Моцарт не должен был узнать ничего о своем палаче, кроме того, что было известно всем. А он сам сейчас собирался, грубо говоря, вырезать у себя кусок плоти и продемонстрировать ее австрийцу со всех сторон.
Ровно через сорок пять минут машина остановилась на обочине дороги. Вокруг уже не было многоэтажек, до самого горизонта простирались цветочные поля, вдалеке виднелись симпатичные домики.
-Пойдемте.
Сальери привел Вольфганга к высоким деревьям, растущим неподалеку. В тени их листвы стояла старенькая скамейка. Сев на нее, мужчина вздохнул и посмотрел на небо:
-Скоро начнется рассвет. Здесь он особенно прекрасен. В детстве я часто приезжал сюда с родителями, этакое тайное место. Мне казалось, что о нем знаем только мы.
Прикусив губу, он продолжил, не глядя на Моцарта. Вдруг тот смотрит с презрением? К чему ему чужие тайны?
-Еще ни разу не был здесь со смерти отца.

Кажется, Моцарт очень хотел, чтобы Сальери почувствовал себя неблагодарной скотиной. Сальери почувствовал. Следующие минуты он сосредоточенно размышлял о том, что стоит лучше себя контролировать, тщательнее думать о том, как могут повлиять на ситуацию слова и действия. В конце-концов, предыдущая миссия тоже была отчасти провалена из-за этого.
Непонятно было только, почему обиженный Вольфганг положил голову ему на колени. Просто потому, что места на лавочке было не так много? Все равно это противоречило событиям последних двух часов. Нет, Моцарт был непредсказуемым, конечно, но должны же быть причины у его поступков.
Когда солнце начало вставать, Сальери погладил Моцарта по вьющимся волосам, запустил в них пальцы, перебирая пряди:
-Просыпайтесь.
Едва только тот открыл глаза, мужчина убрал руку и серьезным взглядом посмотрел вдаль.
-После заедем ко мне, я верну Вам телефон. Если захотите, накормлю и довезу до студии, если нет - вызову такси.
Раз уж попытка вернуть отношения на прежний уровень провалилась, итальянец решил хотя бы не портить их еще больше. Главное, чтобы сил на все хватило.

Отредактировано salieri (2013-03-31 19:46:42)

Какое-то время они сидели в тишине. Если раньше Сальери всегда чувствовал себя уютно в любимомместе, то сейчас он ощутимо нервничал, хоть и казался спокойным внешне. Он уже жалел, что затеял это все, попытка явно провалилась, поскольку Вольфганг реагировал больно вяло. И волшебство момента совершенно не чувствовалось. "Рассвет как рассвет", - удрученно подумал Антонио.
После он отвез Вольфганга к себе, чтобы вернуть телефон и рубашку, откуда уже вызвал ему такси.
-До встречи, - сказал он композитору на прощание и закрыл дверь. Вернувшись на кухню, мужчина проглотил таблетку, запив ее водой, чтобы окончательно сбить температуру. За минуту до этого, правда, ему в голову пришла одна очень любопытная мысль: а что, если бы он действительно серьезно заболел? Было бы Моцарту все равно или нет? Или его симпатия была столь слаба, что ее разрушили какие-то слова? Как бы то ни было, Сальери был слишком взрослым, чтобы решиться на такую проверку.
После итальянец посетил душ, поел, поставил стираться грязные вещи. Валяться в постели больше желания не было, ведь чувствовал он себя уже лучше.
За весь день Сальери вышел из дома только раз: ходил в аптеку купить сироп для горла, чтобы вновь обрести свой прежний приятный голос, а не гаркать, как медведь. Все остальное время он сочинял, прерываясь на отдых.

Отредактировано salieri (2013-04-01 18:06:51)

Сальери не знал, как себя вести с Моцартом дальше. Он извинился, как смог, и виноватым себя не чувствовал. Тот же не объявлялся, должно быть, был слишком занят либо до сих пор обижался. Даже рубашку передал с курьером. Решив, что лучше пока выждать, итальянец тоже ничем не напоминал о себе, тем более, ему было, чем заняться. Здоровье требовало повышенного внимания, а также, конечно, музыка. Кроме того, с ним связывалось начальство. Необходимо было доложить, как продвигается выполнение задания. Пожалуй, этот момент за последние дни был самым неприятным. Несмотря на то, что Сальери успешно отговорился фразами про развитие дружеских отношений,  чувствовал он себя после этого разговора крайне паршиво.
Собственно, наверное, плохое настроение и толкнуло его пойти в один из вечеров в клуб. Не в тот, где чаще всего собирается молодежь, не имеющая вкуса, а только деньги родителей или любовников,  этого Антонио бы не выдержал, а в действительно хорошее место с качественной, как правило, музыкой.
Устроившись за одним из дальних столиков, мужчина заказал себе бутылку вина и ужин. Он собирался приятно провести время и хорошо отдохнуть, а в комплекте со зрелищами для этого, по его мнению, должен был идти хлеб.
Каково же было удивление итальянца, когда на сцене он увидел Вольфганга. Тот успел измениться: его волосы будто обрезал неумелый парикмахер. Впрочем, мужчина готов был признать, что Моцарту идет такой стиль. Поедая свою курицу в соусе, Сальери с интересом стал следить за происходящим.
На самом деле Антонио не стал бы продолжать знакомство с Вольфгангом. Просто потому, что не любил контролировать себя постоянно, хотя всю жизнь именно этим и занимался, приходилось. Кстати, именно поэтому он так обожал сцену, на ней можно было жить. С Моцартом в последний день их общения он чувствовал себя абсолютно мертвым. Но начальство ясно дало понять, что это задание должно быть выполнено, отказаться было нельзя. Так что после концерта Сальери планировал засунуть куда подальше свои желания, подойти к Вольфгангу и обязательно его похвалить.

Сальери был неплохо знаком с творчеством группы, чью песню Моцарт исполнял в данный момент. Как звучал оригинал, итальянец помнил, и тем интереснее ему было слушать ковер-версию.
Исполнение песен, когда-то блестяще спетых другим коллективом - дело чрезвычайно неблагодарное. Очень сложно угодить публике, она ведь знает, как в идеале все должно звучать. Исполнять один в один скучно, а вносить изменения слишком рискованно, так как легко ошибиться. Тут существует один только вариант: создать еще один идеал, не похожий на первый.
Сальери готов был признать, что Моцарту это сделать удалось. От него не хотелось отрывать взгляда: настолько цепляющими были мимика, жесты, поведение на сцене в целом. И переставать слушать тоже не хотелось, он замечательно играл голосом. Вот такой Вольфганг итальянцу нравился.
Когда песня закончилась, он вернулся к ужину, пока тот еще не окончательно остыл. Хорошо, что все внимание на себя притягивал Моцарт, а Сальери сидел почти что в тени, возможные поклонники даже не смотрели на него, проходили мимо. Можно было спокойно доесть курицу и продолжить наслаждаться концертом, потягивая вино.

Вино расслабляло, помогало лучше воспринимать происходящее на сцене. Сальери искренне наслаждался выступлением Моцарта, его кавер-версиями известных песен, смешанных с терпковато-сладким вкусом. И его даже не слишком встревожило то, что он был обнаружен. Кто бы мог подумать, что у Моцарта такое хорошее зрение?
По мере приближения концерта к завершению Вольфганг становился все более раскрепощенным. От него исходила буквально животная энергетика. Сальери и раньше замечал, разумеется, что композитор весьма приятный на вид мужчина, но закрывал на это глаза, ибо  внешние данные жертвы не должны были его интересовать. Но сейчас равнодушным мог остаться разве что мертвый, особенно, когда австриец запел "Шерону". Обаяние его не то, что текло рекой, оно накрывало волнами.
Положив пиджак себе на колени, Сальери одним махом допил вино из бокала, глядя на то, что коллега вытворяет с микрофонной стойкой и как пристает к гитаристу. В этот момент в груди итальянца зародилось чувство сродни ненависти. Странное и необоснованное. Но пытаться мыслить логически, глядя на сводящее с ума безобразие, было решительно не возможно.
"Чтоб ты провалился, Моцарт", - мрачно подумал Сальери, чувствуя, что если так пойдет и дальше, то с комплиментами таланту придется подождать.
Мироздание, к счастью, решило сжалиться над мужчиной: следующая песня была относительно спокойной, а после Моцарт, попрощавшись со зрителями, ушел со сцены, оставив музыкантов играть какую-то приятную композицию самостоятельно. Почти успокоившийся во всех смыслах Сальери был вполне готов к общению. Пока он добрался до сцены, то мысленно набросал пару заготовок. Найти Вольфганга было не сложно: он находился в одной из гримерок, вернее, ее подобии.
-Здравствуйте, друг мой, - итальянец решил начать именно с этого обращения, надеясь этим подкупить, - Могу Вас поздравить. Это было великолепно, хоть местами и очень провокационно, - немного хищно улыбнувшись, мужчина осмотрелся и осторожно присел на узенький диванчик.
-Это был чудесный вечер, но я не думал, что в жизни еще случаются такие совпадения. Клянусь Вам, я не знал, что Вы сегодня здесь выступаете, - последние слова были произнесены со смехом, после чего итальянец добавил, - Не иначе, судьба.

Итак, обмен любезностями состоялся, после чего Моцарт поднялся с дивана, снял рубашку, явив чужому взору свою потную спину, а затем и грудь. Взяв футболку и полотенце, он вышел в коридор, оставив Сальери скрипеть зубами. Тот еще не совсем отошел от недавнего выступления, чтобы спокойно реагировать на обнаженную натуру, тем более, такую подтянутую. Успокоиться, правда, удалось быстро: Сальери просто вспомнил о задании, о том, что рано или поздно должно было произойти. Такие вещи мгновенно настраивали на серьезный лад. Мужчина сложил руки на коленях и еще сильнее выпрямил спину, оглядывая помещение, но думая в этот момент совсем не об обстановке "гримерной". Надо было сообразить, как продолжить сегодняшний вечер по случаю хорошего настроения Вольфганга, чтобы улучшить отношения. И он уже почти придумал, что можно было бы предложить, как Моцарт вернулся и перехватил инициативу.
- Сальери, вы можете отвезти меня домой? - попросил он, бросив полотенце на стол, надел футболку и пообещал, что накормит итальянца ужином в знак признательности.
Вообще-то Антонио только что выпил больше половины бутылки вина, а еще съел хоть и небольшое, но довольно сытное блюдо, но разве можно было отказаться, раз жертва сама шла к нему в руки?
-Конечно, с удовольствием Вас отвезу, - ответил мужчина, чуть улыбнувшись и кивнув,  а после добавил, - Итальянская, в таком случае. Заедем по пути в один хороший ресторан и возьмем что-нибудь. Я буду ждать Вас в машине.
Сбежав от Вольфганга, Сальери первым делом посетил уборную, дабы справить естественную нужду, а также вымыть руки и ополоснуть лицо. Следовало бы посидеть еще хотя бы полчаса спокойно и выпить крепкого чаю, чтобы чувствовать себя совсем трезвым, но времени не было. Посмотрев в глаза своему отражению в зеркале, мужчина ухмыльнулся: где наша не пропадала. Будто бы он никогда не водил машину в слегка нетрезвом виде.
Моцарта пришлось ждать недолго. Сальери как раз успел позвонить в ресторан и сделать заказ, о чем и сообщил композитору, едва тот только сел в машину.
-Несколько моих любимых блюд и вино. Надеюсь, Вы оцените, - улыбнувшись, он завел машину и, полностью сконцентрировавшись на дороге, повез их к ужину.

Всю дорогу Моцарт молчал, правда, на сей раз из-за того, что сильно устал после концерта. Одного взгляда Сальери было достаточно, чтобы понять это: Вольфганг даже не смотрел в окно, просто сидел с закрытыми глазами. Оставалось надеяться, что вкусная еда поможет ему прийти в себя. "Хотя, казалось бы, какая мне разница", - подумал Антонио. Как раз в следующий момент он чуть ли не столкнулся с автомобилем, едущим по встречной.
Несмотря ни на что, доехать удалось без происшествий. Оказавшись дома, Моцарт сразу же удалился в душ, оставив гостя выкладывать еду на стол. Вымыв руки, тот достал контейнеры и бутылку, нашел тарелки и приборы в столе. Не стоило бы, конечно, слишком наедаться, но блюда выглядели и пахни великолепно, как всегда, так что Сальери и сам уже чувствовал легкий голод. Мысленно пожелав, чтобы австриец скорее помылся, он стал искать штопор. На это ушло добрых десять минут, так что вино было открыто перед самым приходом чистого, свежего, красивого Моцарта.
-Все готово, - улыбнулся ему Сальери и сел на тот стул, на спинку которого повесил пиджак, как пришел. Глядя на то, как Моцарт поедает одно из его самых любимых блюд, он даже засмеялся, -Здорово, что Вам нравится. Приятного аппетита,, - и, закатав рукава рубашки, придвинул к себе тарелку, чтобы выложить из другого контейнера в нее немного салата.
-Кстати, Вольфганг, у Вас есть бокалы? Я не нашел, - он кивнул на бутылку, - Очень хочу, чтобы Вы попробовали, оно прекрасно подойдет к тому блюду, что Вы едите.
Сейчас Сальери чувствовал себя практически уютно, благодаря родной еде, родным ароматам и вкусам. Не понятно ему было только, как в эту картину мог вписаться Моцарт, но Антонио решил сейчас об этом не задумываться. Можно позволить иногда жизни течь своим чередом, тем более, во время ужина.

Отредактировано salieri (2013-04-03 19:25:08)