Место, где жил советник, Йошитакэ нашёл достаточно странным, но в некотором роде очаровательным. После широких и роскошных комнат во дворце, квартира Мураки показалась ему почти что аскетичной, но кицунэ достаточно быстро привыкал к реалиям современного мира.
Его безумно напугал чайник, который зашумел, нагреваясь, когда Мунэсада, исследовавший бытовые приборы с любопытством естествоиспытателя, нечаянно нажал кнопку включения. Но оборотень быстро разобрался, что происходит, и больше не пугался технических новинок мира людей. Ему предстояло научиться многому.
Разумеется, он не смог устоять  и сунул нос в спальню Мураки, но ничего интересного там не учуял – а копаться в вещах оборотень не стал бы. Казалось, помещение давно не использовалось по назначению и даже лёгкого, едва уловимого запаха волос и тела, которые шли бы не от постельного белья, а от самой постели, он не заметил. Это его несколько обескуражило и в некотором роде огорчило.
Изучив квартиру советника, Йошитакэ отправился исследовать город. Он уже успел нагуляться по улочкам Киото ещё во времена первого визита, когда передавал письмо Мибу-доно, но сейчас цели у него были вполне определённые.
Кицунэ, как и советовал Мураки, начал с одежды. Он долго крутился перед зеркалом в примерочной, плотно задёрнув за собой шторку – в зеркалах отражается истинная сущность оборотней – и вскоре решил, что он, в принципе, готов. С подбором одежды таким образом, чтобы она гармонировала друг с другом, ему помогла одна из услужливых продавщиц. Она же и оплатила покупка, пожелала ему приятного дня… и забыла о том, что произошло в считанные мгновения. А Йошитакэ, безнаказанно обогатившись за чужой счёт, весело пошёл по улицам дальше, чутко прислушиваясь к своим ощущениям – натолкнуться на шинигами ему не хотелось.
Пока что всё шло просто прекрасно. По пути он заметил двух ёкай, которые, покосившись на собрата, отправились по своим делам дальше, и настроение у Йоши поднялось ещё на пару ступенек. А когда на Киото опустился вечер, отчего весь город засиял разноцветными огнями, молодой кицунэ почувствовал себя лисёнком, предвкушающим веселье. И оно не заставило себя ждать.
Через час Йошитакэ Мунэсада, придворный поэт и утончённейший из утончённых, в своё удовольствие отплясывал на танцполе одного из известных по всему Киото молодёжных клубов. Движение сотен тел под музыку, смешение различных запахов – парфюм, пот, одежда, сигареты, выпивка – всё это действовало на кицунэ одуряющее до такой степени, что он, распушив хвосты – разумеется, в переносном смысле – наметил себе двух жертв.
-«Подыскать тело для правителя я успею… надо чуть-чуть вознаградить и себя!», - подумал он и уже через полчаса с невинным и удивлённым выражением лица повторял – Вы дерётесь из-за меня? Перестаньте! Прошу вас, перестаньте!
Однако при этом Йоши не предпринимал ни малейшей попытки разнять своих поклонников, жадно впитывая их ненависть и ярость. Всё веселье прервали вышибали из охраны, вытащившие двух смутьянов буквально за шиворот на улицу. Мунэсада поспешил следом, умоляя всех богов о милости – пусть у одного из людей в кармане окажется нож! Как весело будет смотреть на сцену тогда!
Но, оказавшись на улице, он опомнился – и, глотнув свежего воздуха, потерял интерес к сцепившимся мужчинам.
Зато куда пристальней он уже посмотрел на группку людей, стоявших у входа. Ноздри на мгновение раздулись.
Один из них скоро умрёт… удача. Как раз в такое, ослабленное грядущей смертью тело – ни в коем случае не болезненное, нет, эту самую ослабленность в глазах Йоши представляла слабо мерцающая энергия ци, лакомиться которой он так любил – и удобней всего будет вселиться могучим тэнгу.
- Какие-то проблемы, ребята? – сладко проворковал Йошитакэ, подходя к ним и пытаясь определить, кому же из них так мало осталось.

Йошитакэ медленно обвёл взглядом компанию, задерживаясь на пол-секунды на каждом и ловя глаза.
-«Кто же… кто же ты…»
- Моё дело? Я добрый дух, который помогает молодым, - по губам кицунэ разлилась мечтательная улыбка, глядя на которую можно было предположить, что её обладатель либо уже хорошо выпил, либо находится под веществами куда более тонкого характера. – Ведь молодость – это так прекрасно…
Светлые зелёные глаза остановились на самом младшем участнике компании, и зрачки на мгновение расширились, как расширяется диафрагма у фотокамеры, которая ловит фокус.
-«Какой древний и благородный род у этого ребёнка…» - Йошитакэ с трудом оторвал от него взгляд и, ослепительно улыбнувшись Накамуре, произнёс – Звучит превосходно. Угости меня чем-нибудь замечательным, а я в долгу не останусь.
И, пресекая возможные размышления о том, каким именно образом их новый знакомец не останется в долгу, кицунэ положил тонкопалую и наманикюренную ладонь на плечо Ито, увлекая за собой, ко входу.
- Идёмте.
Охранник, нахмурившись, наблюдал за их приближением, отмахиваясь от назойливого парня. Таких «знакомых сына хозяина» он каждый вечер встречал штук сто. И, что самое прекрасное во всей этой ситуации, сына у хозяина клуба не было.
- Вы куда?
- Эти ребята со мной, - отозвался Мунэсада, поманив пальцем мнущихся в сторонке друзей Ито. Правая ладонь всё так же плотно лежала на его плече.
- С тобой? А ты-то сам кто такой? – фыркнул охранник.
Йошитакэ повернулся к нему и расплылся в улыбке.
- Я это я. Не узнал?
- Прошу прощения! – вышибала вытянулся в струнку, словно провинившийся ученик перед строгим учителем, и даже чуть склонил голову. – Проходите¸ конечно, никаких вопросов…
- Тяжёлая смена выдалась? – сочувственно поинтересовался кицунэ, не отрываясь ласкового взгляда от глаз человека.
- Не то слово… вы уж простите меня… - тут мужчина запнулся, лихорадочно пытаясь вспомнить имя этого важного человека, которое вертелось на языке, но никак не желало сойти.
- Йоши, дорогой, - подсказал оборотень.
- Точно! – по лицу мужчины расплылась полная облегчения улыбка.
Кицунэ легонько подтолкнул Ито – и вот вся компания уже оказалась в клубе, где на них обрушились раскаты музыки.
- А теперь ты обещал меня угостить, - взмахнув ресницами, напомнил он Накамуре, нехотя убирая ладонь с плеча Ито. С этого мальчика он не спустит глаз.
Выбор сделан.

Стрекотание кузнечиков – вот что напоминала Мунэсаде болтовня Накамуры. Наверно, он переборщил с чарами, хотя обычно люди попадали под очарование и по своей собственной воле.
Ито оказался очень молод – даже моложе, чем думал Йошитакэ, и его губы тронула лёгкая улыбка. Такое юное тело для венценосного тенгу… как бы его не обвинили в подшучивании над самим даймё! С другой стороны, как и почувствовал Йоши, Ито действительно принадлежал к древнему роду – и он сам, и его отец продолжали династию актёров театра Кабуки, о чём не преминул ему сообщить Накамура.
Узнав всё, что ему было нужно, Йоши довольно улыбнулся и повелительно произнёс:
- Хорошо. Теперь – уходи.
- Но я…
- Встретимся в мотеле, что на соседней улице. Закажи номер.
Кицунэ с жестоким удовольствием рассматривал ликующую улыбку, вспыхнувшую на лице Накамуры, и подумал, что, возможно, стоило бы туда действительно наведаться. Скатываться до банальной жестокости и членовредительства было безвкусно и совсем не утончённо, но… так сладко.
Когда тот поспешно удалился, расталкивая по пути к выходу людей,  Йоши шепнул пару слов охране, указывая на прошедших вместе с Ито в клуб приятелей. Не прошло и нескольких минут, как их вывели следом за Накамурой, и оборотню оставалось только одно – ждать.
- Накамура-кун решил, что его где-то ждут… и ушёл. Попросив меня позаботиться о тебе, как старшего, - улыбнулся Йошитакэ, рассматривая юного актёра. – Я пообещал. И он ушёл спокойным.
Замечание о том, что и остальных его приятелей тут нет, кицунэ проигнорировал, просто пожав плечами.
- Значит, Ито-кун, так? Кажется, я уже где-то слышал эту фамилию…

Мунэсада не стал приподнимать брови в притворном возмущении тем фактом, что юноша пьёт алкоголь. Для него это не было чем-то чудовищным и возмутительным, к тому же, чем больше выпьет Ито, тем говорливей станет.
Пусть погуляет напоследок.
- М, да… - протянул кицунэ, который понятия не имел, кто это такие. Он не был в мире живых уже достаточно давно – по крайней мере, полноценно, а не урывками, потому ни в политике, ни в знаменитых офицерах разбираться, разумеется, не мог. – А, брось, Ито-кун, мало ли по всей Японии Йоши? Тем более что я недавно… приехал.
Сделав знак бармену, чтобы тот сообразил очередной коктейль, Мунэсада пошёл в наступление.
- Ито Сейджи, так ведь? Странно видеть человека твоей профессии в этом… месте, - оборотень многозначительным взглядом обвёл клуб, живущий своей обычной, ночной жизнью. – Впрочем, молодым свойственно стремится в подобные заведения.
Бармен поставил перед Ито коктейль, быстро «повторил» для Йоши – и оборотень сомкнул тонкие пальцы на бокале.
Он несколько нервничал, отметив и сам, что его речь звучит немного странно по сравнению с тем, как говорят люди – и сам Ито. Старые формы глаголов, которые могли бы теперь восприниматься, как книжные или напыщенные, да и сами слова… Кицунэ обворожительно улыбнулся, поднимая бокал – и произнёс:
- За знакомство, Ито-кун!

Йоши серебристо рассмеялся, хотя по спине скользнул неприятный холодок. Шинигами?
- А ты, что же, встречал настоящих шинигами? Может, тебе уже хватит, Ито-кун? – подперев щёку кулачком, кицунэ поудобней устроился на своём месте, поставив локоть на барную стойку.
Если мальчик под опекой этих стервятников, то добра не жди. И идеальный план, который избрал Мунэсада, провалится с треском. Сколько ещё ходит по Киото людей, с кровью, такой же древней, как у этого мальчика? Сколько таких людей, кто балансирует на грани жизни и смерти? Сколько тех, кто сможет стать вместилищем для тэнгу?
Важна каждая мелочь. Обычное человеческое тело их повелителя не выдержит, и дело тут вовсе не в физических данных. Чем могущественней кицунэ ёкай, тем быстрей его сила разрушает хрупкую человеческую оболочку. Исключение составляют лишь те люди, в чьих жилах течёт старая кровь, кто не мешал её с иностранцами, верующими в других богов, вскормленных в чужой стране и впитавших в себя слишком много чуждого Японии. Этот мальчик подходил идеально и жаль было бы его упускать.
- Разве я похож на зловещую фигуру и символ смерти? – кицунэ удивлённо вскинул брови, - Я тешил себя надеждой, что я, как минимум, симпатичный…

- За-бааавный… - Йошитакэ прикрыл глаза, когда произносил это слово, будто пробуя его на вкус. – Оригинально. Такого я ещё не слышал.
Последующие рассуждения о смерти он выслушал серьёзно, без улыбки, потягивая свой коктейль – оборотня напоить сложней, чем человека. Интересно, предчувствовал ли свою скорую гибель этот мальчик? Словно пташка, которая перестаёт беззаботно порхать и петь перед грозой – мог ли точно так же Ито Сэйджи чувствовать, что его время уже на исходе?
Мунэсада никогда не жалел людей. Тем более, тех, кто умирал рано. Вишнёвый цвет опадает тоже рано, но это не повод для грусти. В быстротечности жизни людей кицунэ находил красоту моно но аварэ, потому и предпочитал связывать своё существование с миром живых.
- Это не ерунда, Ито-кун. Мне интересно твоё мнение, - произнёс Йоши, не покривив при этом душой. – Человек не может просто так взять и начать размышлять о смерти. В твоём возрасте мысли о ней должны иметь скорей романтичный характер, нежели подобное смирение. Это, по меньшей мере, странно.
Перестать быть. Неужели само Провидение открывало перед юным актёром завесу грядущего? Это, пожалуй, самое точное определение того, что уготовил ему Йошитакэ.
- Перестать быть или перестать быть собой, чего ты боишься больше, Ито-кун?
Может быть, действительно, стоит поискать кого-нибудь другого. Не то, чтобы Мунэсаде была свойственна сентиментальность или подобные мысли были бы обусловлены ею, но…
-«Я должен привести его к Мураки-доно», - подумал оборотень, взглядом лаская лицо Сэйджи, и не задумываясь над тем, что его пристальный взгляд в подобном заведении трактовать можно по-разному. –«Или… то, чем он станет».