Честно сказать, и сегодня тоже ему больше всего на свете хотелось спать – просто катастрофа, но уже третий день он боролся с сонливостью, тяжёлой и сладкой, затягивающей в нежную зыбь дремоты, как только Восьмой прекращал более-менее активные действия. А поскольку управление самодвижущим инвалидным креслом уж никак нельзя было счесть физической, да и умственной, суперактивностью, Рэй с трудом сдерживался, чтоб не клюнуть носом. Причина была абсолютно прозрачна – транквилизаторы. С доктором Мураки не больно-то поспоришь, да и не с чем было, он не делал ничего нового, назначая их. Клер прям цвела и пахла, восхваляя опытного нейрохирурга, её упрямого подопечного сумевшего хоть в чём-то убедить (поистине тринадцатый подвиг Геракла, победившего… помесь шотландского осла с шотландским же дубом! – как она выразилась в сердцах), да Скиннер и сам знал, что, по идее, давно пора попринимать транки дня три-четыре, по таблетке утром и вечером: и как успокаивающее, чтобы не вытараскивать глаза всю ночь, и в качестве миорелаксанта – спастика зверствовала по-полной, усиливая боли до предельной границы терпения.
Сейчас стало чуть полегче, то есть мысль шла уже дальше того – как бы нечаянно не заскулить, не сдержавшись, только тормозил бывший штурман отчаянно, причём не только в переносном смысле, возле стойки библиотекаря.
− Доброго дня, Татцуми-сан, − радуясь очередной практике в японском, откликнулся шотландец на его приветствие, небезуспешно стараясь, чтобы взгляд не выглядел совсем уж осоловелым, и вынимая из колясочного кармана с наружной стороны подлокотника небольшой томик.
Джон Китс – конечно, Рэймонд знал этого классика наизусть, но самая лучшая память хуже плохих чернил, по китайской пословице, мог, цитируя в рукописи нового романа, слово перепутать ненароком. «Прекрасное пленяет навсегда», − тут почему-то пришел на ум всё тот же белый доктор, и сдерживая смех, Восьмой окончательно проснулся. М-да. Стоило однажды увидеть влюблённую в своего спасителя Цубаки-химэ, как ассоциация с этой строчкой закрепилась намертво. Снова скрывая улыбку, Скиннер глянул на выложенную библиотекарем карту. Мастерское исполнение… смесь поп-арта с модерном.
− Таро… − улыбка померкла. − Тут я Вам, боюсь, не помощник совсем. Откровенно сказать, именно этой гадательной практики я не знаю совершенно. Побаиваюсь её, для меня она слишком сложна… вычурна даже. Лучше уж И-цзин, а вообще я предпочитаю и нежно люблю руны.

Отредактировано Буси (2013-06-29 21:17:26)

Рэй не солгал: при жгучем интересе к нему, Таро отпугивало; будто знание, стоявшее за ним, было слишком тёмным, насыщенным, душным, опасным. И всё-таки карта на поверхности стойки, на полированном дереве шоколадного цвета притягивала взгляд поневоле – некое высокое узкое здание пылало и рушилось.
– По сути своей, всякое гадание – это попытка разгадать послание, – чуть улыбнулся шотландец, снова встрепенувшись внутренне, и сам мимолётно радуясь эдакому интеллектуальному уколу, ибо проклятое отупение опять начло затягивать в липкое, приторное болотце.
Он прекрасно понимал скептичное отношение ко всей этой мистической чепухе здравомыслящего человека, каким казался подтянутый и серьёзный библиотекарь. Чего уж там, Скиннер и сам иногда посылал лесом доморощенных провидцев и пророков... но верил себе, точнее своему рассудку и честности в оценке происходящего.
– Результат гадания – и есть послание, собственно, человеку от мира, или... от самого себя.
В отсутствие Тацуми, отошедшего к стеллажам, Рэй поставил локоть на стойку и всё покашивался на карту, перевернутую вниз головой с его места; она прямо-таки заставляла на себя смотреть. Находивший абрисы, силуэты, а значит, и визуальные идеи для своих картин в разводах на стекле, в трещинах на побелённом потолке, в узоре на обоях… да где угодно, бывший штурман не мог не увидеть, что старинный небоскрёбчик вверх ногами похож на фигуру человека. Ишь ты.
– Да нет, что сами выберете, надеюсь на Ваш вкус, – откликнулся Восьмой на вежливый вопрос японца, и невежливо, без спроса, взял забытую на стойке книгу. О как! – шотландец уже не мог удержаться, раскрывая томик и листая страницы. Как назло, текст был на английском, и, к несчастью, толкование карты Башня (так вот она как точно называется!) нашлось почти сразу – книга, считай, сама раскрылась на нужном месте. Взгляд упал на один из абзацев, самый большой, бывший штурман помрачнел, вчитавшись:
«Физическое состояние. Одиночество, самоограничения, скованность и даже импотенция – вот приблизительный набор значений физического состояния, соответствующий Аркану. Если вы перевернёте карту, то ясно обнаружите её второй смысл. Не правда ли, контур перевернутого костела напоминает контуры человеческого тела?» − губы Восьмого шевельнулись – значит, не он один такой псих с воображением, и то хлеб. – «Разрушающееся здание символизирует разрушающееся тело. Другими словами, XVI Аркан часто говорит о серьёзном заболевании и даже указывает на изоляцию в больнице, где появляется возможность переосмыслить прожитое и выработать новую жизненную позицию, определить идеалы, которым стоит следовать».
«Вот дьявол!» – естественно, от такого радостного предсказания Скиннер окончательно проснулся. – «Чего-о?! Опять в больницу? Я ж только выдрался оттуда… Однако, может, это пророчество к Тацуми-сану относилось?» – робко так скребнулась малодушная мыслишка. – «Он же карту вытащил…» − но здравый смысл тут же придушил её, безжалостно и милосердно: – «Вот только не надо себя обманывать, да? Не библиотекарю утром выпали Эйваз, Иса и Наутиз, имевшие тот же смысл – замри и ляг, раз завалило обломками уже рухнувшего».
Да, может, Рэймонд и был суеверен сколько-то, (что в его положении вполне закономерно), но больше всё-таки чуток к структуре происходящего внутри и вне себя. Нет ничего, кроме текущего момента, конечно, будущее ещё не случилось, однако его магистральные линии отчетливо просматриваются уже сейчас, так что текст более чем точно отражал настоящее положение вещей, как бы оно ни было неприятно и нежеланно.
– «Исповедь маски?» – оценив многообещающее название предлагаемого произведения, шотландец на миг поднял тёмные глаза на Тацуми, – Нет, ещё не читал этой вещи, хотя наслышан и собирался. Мисима, да? С удовольствием прочту. 
Кивок – и взгляд снова упал на уже раскрытую страницу с толкованием:
«Совет. Остановись. Войди в костёл. Обратись к высшим силам – они помогут тебе переосмыслить происходящее. Дождь смоет всё лишнее, ненужное. Ты слишком однобоко видишь ситуацию – посмотри на неё с другой позиции. Ставь на первое место моральные принципы и следуй им».
Рэй еле сдержался, чтоб не фыркнуть – вот уж точно, последнее, что он намеревался сделать – это «войти в костёл». Даже жена-католичка смогла затащить его туда лишь однажды – на брачную церемонию, собственно. Высшие силы? Не смешите. Скиннер давно полагался только на свои, поняв, что высшим, буде они всё же где-то есть, он лично как-то абсолютно до… лампочки, скажем так. Что до моральных принципов, совет был излишен, они и так всегда стояли во главе угла и не ржавели в бездействии.
«И дождь смывает все следы, угу».
– Слушайте, Тацуми-сан, – Рэй поморщился, обрезав подушечку пальца острой страничной кромкой, сунул в рот, посасывая, закровивший палец, – а почему Вас заинтересовало именно Таро?

Отредактировано Буси (2013-07-05 15:46:59)

– А Вы разве не знаете?..
В первую секунду шотландец был уверен, что Тацуми-сан укоризненно спрашивает его о том, действительно ли он, Скиннер, сомневается в авторстве предложенной книги, правда ли он настолько невежда, что не знает точно, наизусть и по пунктам, полного списка произведений культового японского писателя, кои, разумеется, не могут быть не прочитаны от корки до корки любым мало-мальски образованным человеком. Вообще-то Восьмой и сам иногда так считал, в отношении не всех, правда, книг, да и не всех личностей (ибо иные, как ни грустно, вполне оправдывали пословицу «Дурака учить – только портить»). Собственно, Восьмому даже стыдно стало по-настоящему как же он не удосужился столь прославленную вещь прочесть.   
Однако вторая секунда, вместе с речью библиотекаря, принесла смутное понимание того, что Тацуми своим «разве не знаете» имеет в виду кое-что иное. Рэй аж подавился вдохом: – «Что-о?! На корабле… убийство?.. На этом корабле, что ли?» – тёмно-карие глаза гэйдзина стали особенно круглыми. − «Труп и карта при нём?! Что за дурная детективщина, право слово! Кто-то перечитал Агаты Кристи и свихнулся, или?..» − Рэй попытался мыслить трезво и подозрительно прищурился. − «Или этот деловито-застенчивый японец решил меня разыграть, идиота. Вполне понятное желание – скучно и варвары волосатые достали».
Надобно сказать, что ни о каком преступлении Скиннер слыхом не слыхал, да и откуда бы? Он вообще последние три дня заделался сущим бирюком и затворником, а из общественных мест посещал только вот эту самую библиотеку. Чтобы, значит, книгу взять – и всё остальное время валяться с ней в обнимку… когда не одолевал сон или очередной (значительно ослабленный транквилизаторами) приступ трудоголизма. Какие новости, какие слухи, что вы? Ни сном, ни духом.
Когда библиотекарь вернулся от своих книжных закромов, Рэймонд испытующе рассматривал его, пока этот симпатичный вообще-то аккуратист заполнял формуляр. Брать вновь принесённый томик со стойки Восьмой не спешил, по-прежнему машинально листая пособие по гаданию. Потом и Тацуми решил поиграть в гляделки – смотрел поверх очков на бывшего штурмана, опустившего взгляд в книгу, а видевшего… фигу. Ту самую. Одурманенный лекарствами мозг напрочь отказывался распутывать криминальные загадки и только возмущённо скрипел извилинами.
– Да, должно быть, заманчиво, – раздумчиво пробормотал Скиннер, тщетно пытаясь сосредоточиться. – Вопросов много. А лично я начал бы с того, что разузнал как можно больше об убитом, потом соотнеся эти сведения со значением карты. Ясно же, что её не просто так оставили.

Отредактировано Буси (2013-07-05 15:58:40)

– Да, – дослушав первую порцию информации от Тацуми, задумчиво согласился Восьмой, рассеянно потирая подбородок. Отдаленно-азиатское происхождение физически сказывалось, пожалуй, только в этом – бриться приходилось реже, темная щетина вылезала дольше, чем у его земляков, на теле волосы почти не росли, что давало некоторое преимущество… особенно сейчас, да кожа была чуть смуглее... хотя вот это последнее как раз, скорей наследием итальянских предков следовало считать. – С крупными воротилами вечно так, слишком много желающих их укокошить, поди пойми, кому из врагов он сильнее насолил.
Дрёма как-то рассеивалась, таяла и отпускала так же вкрадчиво, почти незаметно, как одолевала. Видимо, одурманенный лекарствами мозг шотландца более-менее активными шевелениями мыслей всё же стягивал с себя кисейную вуаль апатии. Его соображалка, похоже, очнулась в тот самый момент, когда библиотекарь, судя по появившейся мрачности красивого слабояпонского, вообще-то лица, утомился от шныряния по интеллектуальным лабиринтам с многочисленными тупиками.
– Туз посохов, говорите?.. – переспросил Рэймонд, всё ещё держа раскрытую книгу толкований корешком на ладони. – Ну так давайте взглянем, что этот туз символизирует, предвещает и прочее.
Он поддел страницу, порезанный палец опять обожгло болью, пришлось снова пососать подушечку, чтобы не запятнать листы кровью, и только тогда перевернул страницу, находя нужный раздел и зачитывая вслух:
− Значение: В целом значение карты – сексуальная энергия, требующая удовлетворения, бьющая через край и пытающаяся найти выход.
Состояние: Вожделение. Возбуждение, страстное желание. Страсть как таковая, хищность. Эгоизм, неразборчивость. Персонаж Туза посохов не терпит одиночества и, если «под рукой» нет подходящего мужчины, будет «вампирить» кого угодно.
Рэй кашлянул удивлённо. В отличие от определения значения Башни, эти фразы казались ему расплывчатыми, ну, скорей всего, из-за того, что структура этой ситуации была ему пока неизвестна.
«Туманно, хоть и огненная масть.
Ладно, что там ещё? Почитаем…»
– Предупреждение: Не теряешь ли ты свое сердце, поедая чужое? Не лишаешься ли духовного начала, подчиняясь страсти?
Совет: Реализуй свою страсть. Прояви инициативу. Меньше слов – больше дела. Энергично добивайся результата.
Капелька крови снова выступила на порезе – маленьком, но глубоком, пришлось снова слизывать.
– Вот как, – озадаченно подытожил прочитанное бывший штурман, подняв глаза от страницы и встретившись взглядом с глазами Тацуми. Ненормально синими, между прочим, для уроженца Японии.
«У него тоже европейцы в предках, как у доктора?» – мимолетно подумал Рэймонд, закрывая книгу и кладя её, где взял. – «Всё в современном мире смешалось: у меня японская прабабушка, у него, может, шотландская...» – детективными расследованиями мысли Восьмого ну никак не желали заполняться, сворачивая то направо, то налево. Даже тот факт, что убивают господ влиятельных и состоятельных, до Скиннера не то чтобы не дошел, но... не взбодрил как-то нисколько. То ли потому, что он так и не соотносил себя с властью и богатством, то ли потому, что не боялся быть внезапно убитым. Почему-то.
Ему нравился этот жест библиотекаря, когда он вот так подтыкал перемычку очков средним пальцем. И на этот раз намёк оказался понятен бывшему штурману, он, будто меняясь, забрал со стойки томик Мисимы и ответил, скупо улыбнувшись:
– Из-за меня не задерживайтесь, Тацуми-сан. Я уже ухожу. Действительно, полежу с книжкой у себя, наверное, это будет самым правильным, не зря же доктор Мураки советует. 
Вообще-то печально это – чувствовать себя помехой даже скромному библиотекарю, изнывающему в безделье. Но Рэймонду было не привыкать.

Отредактировано Буси (2013-07-05 16:05:19)

Вообще, конечно, как ни был он привычен к таким вещам, Рэймонду всё-таки стало кисло – больше всего он не желал быть обузой, но сумел надоесть и намешать даже здесь. Это действительно исхитриться надо, − тёмные глаза убирающего книгу в колясочный карман шотландца погасли, тёмные брови чуть сдвинулись, нижняя челюсть обозначилась чётче. На библиотекаря он не обижался – за что? – сам же во всём виноват, сумел наскучить даже терпеливому и любезному японцу… хотя доля разочарования в его, скиннеровских, ощущениях тоже была, ведь казалось, они неплохо понимали друг друга. Во всяком случае, бывший штурман не смотрел на Тацуми, укладывая томик, чтоб не торчал неаккуратно, и потому изменение тона в резком вопросе судового библиотекаря различил особенно отчётливо.
Вскинутый взгляд Скиннера выразил недоумение, интонация – тоже:
– Да. Мы познакомились с доктором пару дней назад. 
Он хотел добавить «здесь, на корабле», и «случайно», но сдержался – зачем утомлять человека лишними подробностями? В конце концов, спросили по существу – знаком или нет. Отвечать надо тоже… лаконично.
Однако Тацуми, видимо, почуял что-то… ах, ну да. − Восьмой внутренне поморщился, вспомнив: у гэйдзинов же всё на морде лица написано, сколько раз сенсей Масудзо внушал шотландским мальчикам в своём додзё, что лицо воина должно быть спокойным, что бы ни случилось.
«Но сам Тацуми?..» – Скиннер не сводил с него взгляда. – «Темнишь ты что-то, Тацуми-кун… ох, темнишь».
– Неудивительно что? – теперь голос Восьмого прозвучал резковато, о чём шотландец не пожалел. – Что мы познакомились? Да, мне было плохо во время шторма, понадобилась помощь медика. – Не замечая того, он перешёл на английский. – Я не понимаю, о какой операции Вы говорите. Доктор Мураки не мой лечащий врач. Танцы мне не грозят.
Тупо заныло за грудиной, не замечая и этого, побледневший слегка Рэй накрыл ладонью солнечное сплетение.
«Проклятье…»

Отредактировано Буси (2013-07-05 16:08:40)

– Ничего, Тацуми-сан, – сдерживая досаду, буркнул хмурый и бледный Скиннер, понимая, что ведёт себя непозволительно грубо. – Но отношения – действительно дело двоих. Всегда.
Дышать стало трудно, в груди давило, а по хребту – от пояса до затылка – поползла колючая волна тяжелого ледяного страха, резко накатила слабость до тошноты, на висках и на верхней губе выступили капельки холодного пота, но утереть их не было сил и руку поднять Рэймонд не решался.
«Чёрт, окочурюсь ведь сейчас тут, и будет новый заголовок в корабельной газете в духе королевы детективов – «Смерть в библиотеке». И мой хладный труп, конечно, тоже спишут на маньяка... которым, ясен пень, назначат Тацуми, кого ж ещё? Дело должно быть закрыто, вот и удобный случай прекратить панику - типа, убийца пойман, всё в порядке, все довольны, все танцуют. Может, даже кто-то карту на мою молчаливую грудь положит – очень романтично. Интересно, какую выберут? Шут – самое бы оно». – Восьмой злился, но не мог признаться, что ему плохо. − «Да и что толку? Сердечные средства в библиотеке откуда? Или хотя бы коньяк… не похож этот похожий на манекена японец на тайком выпивающего», – Рэй кое-как вдохнул поглубже и каменная тяжесть под ладонью вроде как стала отлегать постепенно.
– Налейте воды, пожалуйста, – попросил бывший штурман куда мягче. И, совсем отдышавшись, спросил через полминуты, не глядя на библиотекаря: – Мураки-сан на самом деле такой… чудотворец?

Отредактировано Буси (2013-07-05 16:12:44)

Чем всегда брали японцы – так это точностью движений, их расчетливой, скупой даже  координированностью. Ни разу Скиннер не видел лишних шагов, ненужных жестов, никчёмных гримас… словно вообще иной биологический вид какой-то. Рэй, конечно, с детства – с девяти лет – этому же учился, и дома даже казалось, что небезуспешно, во всяком случае, женщины (и жена) не раз хвалили отточенность его движений, но до того же библиотекаря ему очевидно было как пешком до Китая. Даже делая скидку на только что миновавший сердечный приступ. Когда Восьмой брал открытую уже заботливо бутылку, рука у него не дрожала, но и ловкости особой не наблюдалось.
− Всё уже прошло, − без особой уверенности сказал он Тацуми, делая большой глоток воды, вынул из кармана носовой платок, плеснул на него немного и вернул бутылку, вдруг пробормотав тихо, всё так же не глядя в очки японца: − Вы, правда, меня проводите? Вам… можно покинуть рабочее место?
Ватная, тяжелая слабость ещё не прошла, между лопаток было мокро, но губы и лицо Рэймонд вытер – сперва мокрым краем платка, потом сухим, стараясь двигаться не слишком размашисто. Вроде бы стало полегче, платок скрылся в кармане брюк.
− Ещё один хороший хирург… − пробормотал бывший штурман, пробарабанив короткий аккорд озябшими внезапно пальцами правой руки по полированной стойке. − …который мне не поможет.
Он выпрямился. Левая рука легла на подлокотник с джойстиком, пробежалась по кнопкам, коляска отъехала назад, и только теперь Рэй снова взглянул в синие глаза за тонкими линзами, устало:
− Идёмте?
Он попросту боялся не доехать.

Отредактировано Буси (2013-07-05 23:48:56)