Вверх страницы
Вниз страницы

Перекрёсток

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Перекрёсток » Отрывной календарь » YnM-II. Пролог: "Гроза"


YnM-II. Пролог: "Гроза"

Сообщений 1 страница 23 из 23

1

1. Жанр|тематика|фандом:
Жанр – психодрама;
Тематика: анимэ, мистика;
Фандом: Yami no Matsuei
2. Рейтинг и прочие характеристики:
Чаепитие
3. Прием участников:
Закрыт.
4. Пожелания к игре:
---   
5. Дополнительно:

Место:
Киото. Сад подле ресторана Ко Каку Ро.
Время: 6 Октября 1998 г. Около полуночи.
Действующие лица:
Мибу Ория, Татсум Сейчиро.

Отредактировано Seiichiro Tatsumi (2013-06-23 19:11:54)

0

2

Бесшумно кружась  в воздухе, опадали листья со старых кленов, чьи кроны высились над зданием ресторана Мибу Ории, скрывая  длинное здание от молочно-белого света  убывающей, но еще почти круглой луны. Теням, лентами протянувшимся по еще не поникшей траве, нравилось здесь, они пили мглу осенней ночи, наливались силой, но вместе с тем становились тяжелей, будто обретали  некую материальность. Татсуми любил в полумедитавном состоянии отслеживать игру теней, когда им было дозволено растекаться в пространстве словно обычным клочкам сумрака, рожденного от бессилия лучей света перед какой-то преградой.
Татсуми  стоял здесь в саду, напротив пустой террасы уже около часа, следя за игрой теней и падающих листьев, наслаждаясь тонким ароматом влажной травы, сырой земли и цветущих хризантем. Он не спешил уведомлять о своем визите владельца Ко Каку Ро, но уже знал, что Мибу-сан принимает своих посетителей как ни в чём ни бывало – собранный, спокойный сдержанный.
«А может быть не стоит тревожить Мибу разговорами об умершем докторе именно сейчас?, - Татсуми  задумчиво снял очки, вынул из нагрудного кармана пиджака белоснежный платок и принялся неторопливо и тщательно протирать стекла, - пусть пройдет еще несколько дней, и мы сами удостоверимся, что Мураки действительно мёртв».
А мёртв ли?
Должен был, но лишь потому, что никто не может выжить в пламени Тоды.
Для всех шинигами это было достаточным основанием, чтобы радоваться окончившимся гонкам за беловолосым психопатом, но секретарь шефа Коное оказался единственным, кто спрсоил себя:
«А что бы я сделал на месте Мураки, поняв, что нахожусь на грани провала?».
Исчез бы.
Уверил бы всех в своей смерти.
И после этой мысли, Сейчиро задумался, а всех ли?
За себя он ответил бы утвердительно, но он – шинигами, расчетливый,  спокойный, не поддающийся импульсам и не считающийся с личными желаниями, а Мураки – психопат, маньяк со своей сверхидеей, каковая и заставляет его совершать безумства. Такие люди слабы. Слабы своими друзьями.
А друзей у Мураки было немного.
Застрекотал вдруг поздний сверчок, очевидно очнувшийся от своей дремы в каком-то теплом уголке,  дрогнули нервно тени, потревоженные чьей-то стопой и хозяин их знал мгновение спустя, кто идет по алее.
«Пусть так».
- А я уже собирался уходить, Мибу-сан, - заговорил он, когда длинноволосый держатель старинного киотского ресторана приблизился достаточно, чтобы услышать негромкую речь, - но если встрече суждено случится, то люди неизбежно окажутся в одном месте в одно время.

+1

3

По улицам старого Киото тёк поток машин. В больших городах, к числу которых по праву можно было отнести и бывшую столицу, эта река сияющих фар и огней разделялась на множество притоков и ручьёв, и каждый стремился в своём, избранном направлении.
У ресторана Ко Каку Ро – под маской ресторана скрывался бордель для высокопоставленных политиков и якудза – как и обычно парковались дорогие автомобили. Не желая нарушать традиционный вид ресторана, Мибу распорядился устроить парковку таким образом, чтобы не портить фасад здания наличием механизмов, дико не соответствующих по стилю и духу этому заведению.
Ресторан со времён юности самого Ории разросся – появились дополнительные пристройки, двор стал шире и нашлось место даже для чёрного хода, который использовался теми из гостей, кто не желал показывать своё лицо никому, кроме хозяина. Вместе с тем, как рос Ко Каку Ро – росло и его значения в преступной и политической жизни Киото. Ория добился покровительства со стороны всех основных кланов якудза, превратив собственное, некогда всего лишь увеселительное заведение, в своего рода нейтральный кусочек земли посреди старой столицы. Здесь, в стенах Ко Каку Ро происходила передача информации между сильными мира сего, здесь заключались сделки, о которых никто и никогда не узнавал, но которые влияли не только на политическую, но и на экономическую ситуацию в стране коренным образом… здесь Ория Мибу выступал гарантом стабильности, нейтралитета и безопасности.
- Мибу-сан, задержитесь у нас!
- Да-да, выпейте с нами, Мибу-сан!
- Нужно отметить!
Ория, пригубив символическую стопочку, дабы не оскорбить отказом якудза, всё же сумел ловко избавиться от их общества.
Мураки ушёл несколько дней назад.
- Этот человек больше не вернётся сюда, - сказал на следующий день Сатоши-сан, главной распорядительнице кухни, знавшей хозяина с его детства, мужчина, когда та поинтересовалась, стоит ли подавать сегодня вечером любимое рыбное блюдо доктора. – Выбрось рыбу бродячим кошкам.
Ория точно не знал, что стало с человеком, так много значившим для него с самой юности, но он знал, что больше никогда не увидит его… живым. В этот раз Мураки впутался в такие сферы, где ни деньги, ни авторитет, ни связи Ории Мибу не могли помочь ему. Ощущение собственного бессилия горчило на кончике языка и он распробовал бы этот вкус, как следует, если бы мог сейчас что-то ощущать.
Вместо скорби – обычный вечер в Ко Каку Ро. Мураки ушёл и ни разу не обернулся, за что, к слову, Ория был ему искренне благодарен – остаться в памяти этого человека раздавленным и уничтоженным он не хотел. Доктор ушёл. Мибу остался.
Наверно, скоро он осознает тот простой факт, что остался один. Что начавшаяся с их знакомства битва характеров теперь подошла к концу… но сейчас Мибу не мог прочувствовать или здраво оценить ситуацию. Как не может быть чувствительной кожа, покрытая коркой после ожога.
И, тем не менее, этот вечер был прекрасен. В воздухе чувствовался аромат надвигающегося дождя, сладковатый запах хризантем вплетался в волосы и одежду и вызывал исключительно головокружение - так наполняют комнату цветами, чтобы заглушить смрад покойника – и только предчувствие скорого дождя, который принесёт с собой облегчение и свежесть, заставили Орию пройтись по энгава и спуститься в сад. Он хотел в тишине и покое выкурить трубку, почувствовать, как пощипывает горький табак язык и нёбо, но с удивлением осознал, что забыл трубку в своих комнатах.
Одна из теней, которых слишком уж много сгустилось у ресторана, дрогнула и заговорила с ним.
- А я уже собирался уходить, Мибу-сан, но если встрече суждено случится, то люди неизбежно окажутся в одном месте в одно время.
Ория подошёл ещё ближе и учтиво поклонился мужчине.
- Доброго вам вечера… Тацуми-сан, - секундная заминка, верное имя и Ория склонил голову, приветствуя одного из этих кладбищенских воронов, слетающихся на запах чужой боли и чужого горя. – Вам следовало оповестить меня о вашем визите, тогда вам не пришлось бы ждать…
Карие глаза – тёмные и холодные – безо всякой радости просканировали секретаря из Мейфу. Спросить его о цели визита прямо сейчас было бы невежливо, а для Мибу вежливость всегда была одной из добродетелей. Он мог предположить, зачем пожаловал этот антипод Мураки, но Тацуми и сам расскажет ему… за чашкой чая, например.
- Какой чай вы пьёте, Тацуми-сан? – озвучив это недвусмысленное предложение остаться на чай, Ория двинулся по аллее дальше, в сторону своих собственных комнат, куда обычным гостям хода не было.

+2

4

У владельца старого ресторана была отменная память на имена. Татсуми  сухо, предельно вежливо улыбнулся.
- Можно было, - согласился секретарь равнодушно, коротким поклоном отвечая на подчеркнуто вежливое приветствие, и надел очки,  -  но в моём к Вам деле нет ничего срочного, а ночь поистине великолепна. Жаль только, что в небе над большими городами не видно звезд.
Он не стал картинно запрокидывать голову, чтобы удостовериться в справедливости своего утверждения. Над Киото и вправду не мерцали загадочные россыпи звезд млечного пути – лишь самые яркие из них соперничали с городской иллюминацией. К тому же с западный ветер еще вечером гонял черные грозовые тучи и бело-голубые зарницы под ними  нет-нет да освещали небо над  высокими домами.
- В мое время люди умели ценить каждое мгновение тишины и красоты, - признался Татсуми, словно поясняя свое промедление, - и сейчас, располагая вечностью, я стал забывать каково это – просто быть. Просто ждать.
«Например, приглашения на чай».
Сейчиро задумался. Аскетичный в быту, шинигами был лишен каких либо пристрастий в еде и одежде, не любил и не принимал  современного культа вещей, любя, разве что, хорошую канцелярию – перьевые ручки,  блокноты в кожаной обложке с тиснением, антикварные пресс-папье и изящные ножи для вскрытия писем. Но аскетизм и неприхотливость проистекали вовсе не из невежественного равнодушия Сейчиро к радостям жизни, а из буддийского постулата непривязанности.
- Благодарю, Мибу-сан, сегодня, пожалуй, я не откажусь от улуна, - протянул шинигами, не сдержав предвкушающей улыбки и последовал за Орией.
Едва Мастер теней ступил за порог, подопечные его потянулись следом, тая на глазах, подвластные воле Татсуми. Но несколько мгновение в коридоре было более сумрачно, нежели обычно.
- Ваш ресторан, Мибу-сан, - заметил шинигами, когда  одна из служанок заведения принесла поднос с чайником и пиалами, - место, где время уснуло, подобно старому дракону, уставшему от суеты, полетов и поединков.  Мне, определенно, по душе здесь.  С Вашего позволения, я хотел бы наведываться в Ко Каку Ро время от времени, но если Вы суеверны, то, разумеется, не буду докучать ни Вам, ни персоналу вашего ресторана своим присутствием.

Отредактировано Seiichiro Tatsumi (2013-06-24 20:13:36)

+2

5

Мибу молча слушал шинигами. Слушать – вот  талант, который открыл у себя Ория ещё в юности. Он умел выслушивать собеседника и делал это очень талантливо. Кивал, когда нужно, проявлял искренний интерес, задал изредка уточняющие вопросы так, что создавалась иллюзия полнейшего сопереживания. Мибу предпочитал давать другим выговориться, но сам хранил молчание. Не потому, что занимал по жизни позицию наблюдателя – просто не испытывал подобной потребности.
- Значит, улун. Мне доставили на прошлой неделе из Китая друзья. Думаю, вы останетесь им довольны.
Какая горькая ирония! Мураки тоже любил улун, и этот подарок хозяин Ко Каку Ро собирался смаковать вместе с доктором, специально дожидаясь его прибытия. Но судьба распорядилась иначе. Сейчас они с шинигами отведают того напитка, который предназначался Кадзутаке…
Хитроумное расположение комнат в Ко Каку Ро создавало иллюзию тишины – особенно сильно это было заметным в комнатах хозяина. Конечно же особенно шумных посетителей можно было слышать на расстоянии, но комнаты, в которых обедали, ужинали и праздновали, находились ближе ко входу. Дальше – следовали помещения, меньшие по площади, где удобно и уютно можно было уединиться с приглянувшейся девушкой.  Здесь было уже тише. И, наконец, коридоры уводили вглубь дома – в полную и почти осязаемую тишину. Ещё в начале своей карьеры, как владельца Ко Каку Ро, Ория, рисуясь, обронил перед доктором фразу о том, что его ресторан – место, где гость умирает для внешнего мира, чтобы возродиться позже. Со временем пышность этого изречения стала вызывать у сутенёра улыбку, но фраза прижилась – и даже разошлась среди падких на внешнюю помпезность посетителей ресторана.
Хинагику-чан – хорошенькая девочка, на вид которой можно было дать не больше пятнадцати лет, что делало её любимицей падких на юность состоятельных клиентов – ловко и тихо обслужила их. Она отчего-то сейчас вызвала у мужчины ассоциации не с прекрасным цветком, имя которого приняла, оказавшись под крышей Ко Каку Ро, а с маленькой и очень проворной обезьянкой. Ория жестом указал ей, что она может быть свободна – по крайней мере, пока не последует дальнейших распоряжений, и Хинагику удалилась. Если быстрый взгляд любопытных глаз и коснулся нежданного посетителя, непонятно как очутившегося во внутреннем дворе – и которого Мибу-данна провёл в личные комнаты, то Ория этого не заметил.
- Здесь всегда рады гостям, Тацуми-сан, - произнёс он, опускаясь на дзабутон. Он не улыбнулся, но голос прозвучал достаточно иронично. – Я привык к необычным визитам, главным образом, благодаря нашему общему знакомому.
Говорить о Мураки вот так, бегло, было легче, чем как-то иначе. Словно обычный знакомый, на пару месяцев задержавшийся в жизни Ории чуть дольше, чем то делает стандартное окружение, а потом, попрощавшись, отправившийся домой. Ничего личного. Просто пересечение профессиональных интересов.
Подушки были расположены у выхода на энгава, так что в открытые сёдзи залетали порывы ветра – пока что редкие, лениво тревожащие сонную неподвижность осеннего вечера. Мибу выпрямился, не глядя в темноту сада, и принялся обрабатывать пиалы. Движения – точные, выверенные, доведённые до автоматизма. И не скажешь, что хозяин ресторана изо всех сил сдерживается, чтобы не наброситься на секретаря с расспросами. Он ведь так и не знал, что случилось с доктором.

+2

6

Иметь дело с людьми, подобными владельцу старого киотского ресторана, где почти никогда не бывали случайные люди, было непросто.  Ценитель и ревнитель разного рода правил и инструкций, Тацуми знал истинную силу разного рода ритуалов – от банального заполнения дюжины бланков и формуляров на подступе к первому из множества чиновничьих кабинетов, когда надо решить какой-то вопрос на грани одной из областей, контролируемых государством до строго следования этикету и правилам общения.
И сейчас, следя за отточенными движениями рук Ории Мибу, готовящего пиалы перед тем, как наполнить их прозрачным, едва подцвеченным слабым оттенком вызолоченной до бледна зелени, чаем шинигами не без удовольствия понимал, что маневрирует на краю ловушки, каковой для гостя и хозяина может оказаться безукоризненная, доведенная едва ли не до совершенства, вежливость. Одна верная, нужная фраза, идеальным пазлом ложащаяся в мозаику этой тревожной ночи и ловушка захлопнется. И словно игроки в Го, разыгрывающие в начале партии заученные с первых дней фусэки, они с Мибу будут произносить по очереди фразы,  оттеняющие тишину, разгоняющие скуку, дразнящие недосказанностью, но никто не заговорит о главном.
Искушение насладиться обществом Мибу в полной мере было велико, но не настолько, чтобы силы воли скромного секретаря шефа Коное не хватило, чтобы ее преодолеть.
Устроившийся на дзабутоне напротив хозяина Ко Каку Ро, Татсуми  затянул паузу до неприличия, рассматривая убранство  комнаты и очертания утонувших в сумраке деревьев в глубине сада, вид на который открывался из комнаты Ории.
- Вы ведь не позволили бы себе ответить иначе, Мибу-сан, - заметил он спокойно, - но я позволю себе непривычную, может даже неприятную для Вас прямоту.  Более того, - Линзы очков Татсуми-сана блеснули голубоватыми полумесяцами, отражая свет  небольшого светильника, едва-едва разгонявший мрак комнаты, - рискну предложить вам сделку. Или вы не заключаете сделок с богами смерти и иными созданиями духовного плана?

+2

7

Молчание становилось тем ощутимей, чем дольше длилось. Это могло бы показаться удивительным и невежливым со стороны хозяина ресторана, но Ория не стремился его нарушать, вовлекая шинигами в светскую беседу. Просто молча заканчивал приготовление напитка, невозмутимо наблюдая за тем, как тонкой, очень изящной струйкой чай наполняет выбранный сервиз. Он отвёл локоть, чтобы струя получилась длинной, и когда длинный рукав медленно и предательски соскользнул на пару миллиметров – почти незаметное чужому глазу движение, он двинул запястьем, оставляя его на месте. Перед Мураки он с готовностью и немалым удовольствием мог долго играть «на публику», позволяя своим запястьям кокетливо обнажаться – или капельке чая падать на кожу, чтобы потом медленно прочерчивать свой путь по кисти, огибая фаланги пальцев c интимностью, доступной не каждому. Оба знали, что Ория – мастер слишком высокого уровня, чтобы допустить существование этой капли, не имея на то намерений – и наслаждались игрой.
Однако сейчас в приготовлении чая не было ничего интимного, потому бледная кожа запястья так и осталась надёжно вдали от чужих взоров, скрытая тяжёлой материей дорогого кимоно.
- Шинигами вообще многое позволяют себе в моём доме в последнее время, - спокойно произнёс Мибу, не глядя на собеседника и оправдывая своё поведение правилами вежливости. – Я не удивлён.
Этот выпад был исключительно лингвистическим, в голосе хозяина ресторана не было ни резкости, ни насмешки. Так бывает безжизненно море в штиль, когда даже легчайшее дуновение ветерка почиталось бы за счастье, но его нет.
Отработанным до автоматизма движением Мибу подал пиалу с чаем шинигами. Не поставил её, дожидаясь, пока тот поднимет в своём роде произведение искусства до уровня хотя бы груди – в сегодняшнем посетителе не было ничего обычного, он попадал в разряд «важных».
- Я заключаю сделки со всеми, Тацуми-сан, если сделка меня заинтересовала, - взгляд изучающее ласкал строгие черты лица мужчины напротив. На долю секунды в тёмных глазах промелькнуло что-то, похожее на искры в уже остывшем кострище, но это могло быть и обманчивым впечатлением. – Что вы хотите предложить мне?

Отредактировано Mibu Oriya (2013-06-25 10:14:02)

+2

8

-Шинигами вообще многое себе позволяют, - обрезал фразу собеседника Тацуми, позволив сути выкристаллизоваться  в беззастенчивую правду. И пояснил, - работа.

Здесь он тоже был по работе, не по прямому приказу шефа, конечно, а по собственному решению, но  всё таки затем, чтобы побеседовать с содержателем Ко Каку Ро. О том, какого рода услуги здесь предоставляются, Сейчиро, был прекрасно осведомлен, но про себя предпочитал называть заведение Мибу рестораном, а не элитным борделем.
Приняв пиалу из пальцев Ории, Тацуми не спеша поднял ее, вдохнул ароматный пар и скользнул взглядом по тонкому рисунку, украшающему бока пиалы, ждущей, когда ее стенок коснутся пальцы хозяина.  Расписанные вручную, пиалы не повторяли друг друга, но дополняли.
Тацуми теперь не спешил, пригубил чай, смежил веки и задумчиво, проникновенно, полностью концентрируясь на ощущениях, сделал первый глоток.
- Вы слышали, быть может, о храме свечей, МИбу-сан, - заговорил он, когда пиала опустела на половину а чай в ней немного остыл, раскрывая новые оттенки своего мягкого вкуса, - когда человек рождается, там, в храме, загорается свеча и горит на протяжении всей его жизни. А в миг смерти, - шинигами полоснул быстрым взглядом по лицу Ории и закончил, - гаснет. Для живущих это – не более, чем красивая легенда, для нас – действительность. Разве что попасть туда может не каждый из богов смерти, но я постараюсь.
Когда Сейчиро Тацуми говорил «постараюсь» это означало «уже практически сделал».
- Однако отыскать нужную свечу среди миллионов других не так просто, это своего рода.. испытание для близких, любящих или врагов. Для всех прочих единственный способ найти нужный огонек – читать имена. Вы же представляете, сколько это займет времени? И понимаете теперь, какого рода услугу могли бы мне оказать. Ну а взамен, - губы Мастера Теней изогнулись в легкой улыбке, - я предлагаю вам возможность оказать мне эту маленькую любезность. Если, конечно, вам интересна судьба нашего общего знакомого.

+2

9

Этот шинигами, сидящий сейчас напротив, прекрасно умел держать паузу. Ория отдал бы должное, если бы сейчас всё существо его не вспыхнуло безумной, отчаянной надеждой.
Значит, Мураки мог быть жив.
Чтобы хоть как-то скрыть своё потрясение, мужчина поднёс пиалу к губам и сделал глоток чая, не замечая даже превосходного вкуса улуна.
Тацуми не уверен в смерти доктора, иначе не пришёл бы сюда, обрекая себя на долгую и утомительную игру в красивые фразы. Наверняка ведь он очень занятой шинигами. Наверняка ведь он пришёл исключительно потому, что причины сомневаться в смерти Мураки – слишком веские.
Но когда первая радость немного спала, Мибу, отставив почти пустую пиалу, понял всю двойственность сложившейся ситуации и положения, в которое его ставил Тацуми.
Положим, ему, как человеку достаточно близкому к доктору, удастся отыскать среди множества свечей – именно ту, что принадлежит Кадзутаке. Возможно, свеча ещё горит…
Что тогда?
Ответ был очевиден. На доктора начнётся охота. Слишком затравленный взгляд продемонстрировал ему Куросаки-кун, когда речь заходила о Мураки… судя по всему, у всех шинигами к доктору свои счёты.
- Вы понимаете, насколько неравную и бесчестную сделку предлагает мне, Тацуми-сан, ведь так? – любезно поинтересовался Ория, на губах которого появилась тень улыбки. Подняв чайник, он подлил немного ароматной жидкости в пиалу мужчины, после чего наполнил и свою. – Пожертвовать возможной безопасностью Мураки-сана – если он жив, разумеется -  в обмен на собственное спокойствие? Вы действительно считаете, что я мог бы согласиться на это?
Существовала ещё одна вероятность… солгать. Если он увидит, что свеча не горит, то смысла скрывать правду нет. Но если огонёк ещё теплится… он мог бы сделать вид, что не видит среди всех свечей нужной. Покрыть его ещё один раз, возможно, последний.
Если рядом будет эмпат, вроде Хисоки – это станет трудной задачей. Но ведь Тацуми-сан упомянул о том, что проникнуть в Храм Свечей – тяжело… значит, секретарь вряд ли захочет тащить за собой много народа, особенно Хисоку, так сильно настроенного против Мураки.

+2

10

Благодарно кивнув внимательному хозяину, вновь наполнившему пиалу чаем, Тацуми ответил:
- Разумеется, Мибу-сан. Более того, я уверен, что вы согласитесь хотя бы потому, что я не буду проверять, есть ли в отвороте вашего рукава коробок спичек.
Прозвучавшее было всего лишь аллегорией. Спичками зажечь угасшую свечу жизни было невозможно, но ведь Мураки находил способы даже вдали от храма свечей, а значит, эти возможности существовали и для других.
- Вы, верно думаете, что узнав о том, что Мураки-сан жив, я тут же брошусь с докладом об этом к своему шефу и армия шинигами бросится на его поиски? – Тацуми откровенно забавлялся, озвучивая  такое предположение, но это заметно было лишь по легкому изменению тембра его голоса, - Отнюдь. Видите ли, меня волнует только статистика. Вопросы кармы, жизни и смерти, предопределенности встречи жертвы с убийцей пусть занимают тех моих коллег, кто решает для себя вопросы несправедливости собственной смерти или бессмысленности жизни. Я всего лишь хочу знать, стоит ли мне сдавать дело Мураки в архив. Рано или поздно мы столкнемся с новыми досадными нарушениями в порядке поступления душ в мир мертвых, и мне придется составлять отчеты и писать доклады, в частности о том, что имя виновника очередных нарушений нам не известно. Это затратнее по времени, чем просто пополнить досье старого знакомца новой информацией.
Чай успел остыть настолько что пар, собиравшийся над пиалой, стал почти прозрачен.
Сейчиро сделал медленный глоток, ожидая ответа или уточняющего вопроса. Выкладывать  все свои мотивы и аргументы перед Орией шинигами не спешил

+2

11

- И только ради одной статистики, вы, Тацуми-сан, хотите нарушить правила? Только для того, чтобы заранее знать – убирать в долгий ящик папку или нет? – на этот раз губы мужчины тронула уже отчётливая улыбка.
Тацуми не был с ним до конца откровенен и, разумеется, его мотивы простирались куда как дальше, нежели просто нежелание составлять ненужных отчётов, но кто он, Ория, такой, чтобы всесильный бог смерти откровенничал с ним?
Когда-то давно Мибу искренне верил, что вопросы жизни и смерти слишком важны, чтобы относиться к ним несерьёзно. Потом подрос и сменил на посту хозяина Ко Каку Ро своего отца. И, несмотря на то, что человеческие жизни нередко обрывались у него на глазах, с его ведома или по его деликатной просьбе, он не мог бы сказать, что не знает им цену или считает их неважными. Так и теперь. Осознание того, что за чертой смерти творится та же бюрократия, что и при жизни, вызывала стойкое отвращение, неприятно портившее привкус превосходного чая.
- Вы требуете от меня немедленного ответа, Тацуми-сан, или дадите время подумать хотя бы до конца нашего с вами вечера? – поинтересовался сутенёр, тем самым давая понять, что не станет отметать подобное предложение сразу же, не рассмотрев его хорошенько. – И, я боюсь, я был невежливым хозяином. Быть может, я могу предложить вам что-то помимо чая? Что-то на ваш вкус.

+2

12

- Я нарушаю правила, - Тацуми не стал оспаривать это утверждение, - ради правил. Жертвую малым – собственными принципами ради сохранения всей структуры.
Пожелай Мибу узнать, каким образом возможно подобное, Сейчиро охотно, со вкусом смакуя подробности  и играя размытыми формулировками, объяснил бы. Но ему самому это казалось очевидным.
- Наш с Вами дивный вечер, Мибу-сан, - шинигами плавно поставил пиалу и коснулся кончиком правой руки перемычки очков, словно вдруг возникла необходимость их поправить, - закончится, как только Вы изволите принять решение. Или продлится, в зависимости от него.
Сейчиро едва заметно вздохнул, удивленно и даже как-то беспомощно улыбнулся прозвучавшему предложению, каковое для него, трудоголика до мозга костей стало полной неожиданностью.
Что ему мог предложить этот человек?
Изысканную трапезу, музыкальные таланты своих подопечных, или их мастерство в иных областях?
- Боюсь, моё желание может оскорбить вас, Мибу-сан, - наконец тихо и осторожно произнес он, - а посему согласен разменять свое терпение на историю.  И вовсе не обязательно правдивую. Расскажете мне о своем мече?

+2

13

Ория приготовился уже мягко свести беседу к ужину, а потом и к услугам своих девушек. Обычно, это помогало выиграть время, когда следовало принять решение, а его гости, какими бы они не были, редко отказывались от хорошей еды или от возможности с удовольствием завершить своё пребывание в ресторане. Тем более что девочки Ории считались в определённых кругах одними из лучших в Киото. Потому просьба Тацуми рассказать о мече, равно, как и его туманные опасения касательно не менее туманных желаний, которым мужчина удивился – чем можно оскорбить сутенёра? – оказались неожиданностью.
- Хорошо, Тацуми-сан. Извините меня на несколько минут, - склонив голову, согласился Ория и, поднявшись, вышел из комнаты.
Следовало отдать несколько распоряжений – всё же Тацуми-сан, хоть и оставался сейчас самым важным из гостей, не был единственным. Да и позаботиться о том, чтобы в личные комнаты Ории подали ужин на двоих, было бы неплохо.
Впрочем, жизнь в ресторане и той части его, где предпочитали блюда погорячее, текла в своём же русле, и вмешательство хозяина было необязательным. Он постарался не попадаться на глаза людям из Сумиёщи-кай, чтобы те ненароком не позвали его присоединиться, и это у Мибу прекрасно получилось. Сказывался многолетний опыт.
-  … на всякий случай, пусть офуро будет горячим. И подготовьте комнату, рядом с моими, и всё для сна, - напоследок произнёс он и вернулся к своему гостю, опускаясь на своё место. – Я прошу прощения, что заставил вас ждать, Тацуми-сан. Но теперь я свободен весь вечер, и, надеюсь, вы простите мне это ожидание.
Пока Ория справлялся о делах, служанки успели принести ужин – многообразие рыбных блюд и обилие угря ясно давали понять, что европейской еды в Ко Каку Ро не бывает. Даже для Мураки, когда тот, бывало, неделями жил здесь, исключения не делалось. Два одинаковых комплекта палочек – вежливая дань гостю, ведь у Мибу были и личные – и несколько кувшинчиков сакэ.
- История моего меча – достаточно запутанная. Боюсь, я не обо всём могу упомнить… - отослав служанок, Мибу легко и естественно взял на себя их роль, и, подняв кувшинчик сакэ, вопросительно посмотрел на мужчину. – Вы не откажетесь, Тацуми-сан?

+1

14

В ожидании Мибу, шинигами подошел к открытому окну,  встал подле, с угла, так что случись в этот час кому-то пройти мимо этой части Кока Ку Ро и бросить взгляд в сторону хозяйских покоев, он не заметил бы стоящего у окна мужчину.
Проследив, как очередная зарница высветлила небо над садом, Тацуми вдохнул пахнущий озоном воздух и подумал о том, что в Мейфу не бывает гроз.  А еще об Асато, пребывающем в жутчайшей депрессии и Куросаке, с потерянным видом, шатающемся по коридорам департамента и забывающем о поручениях.  И о Дворце тысячи свечей, куда даже для шинигами было непросто попасть. Имени Мураки не было в книге мёртвых, но такое случалось уже не раз и не два:  люди, перешагнувшие границы дозволенного, заключившие сделки с духами и демонами, одержимые или ставшие заложниками темной магии исчезали из списков живых и мёртвых или значились и там и там – и для того, чтобы навести порядок в этом нарушении структуры правил мироздания и нужны были сотрудники Департамента Десяти Королей.
Вездесущие тени предупредили Тацуми о приближении хозяина ресторана за миг до того, как Ория раздвинул фусума и вошел в комнату. Сейчиро обернулся в ту самую секунду, когда Мибу-сан ступил на покрытый циновками пол комнаты, а позади шинигами за окном сверкнула молния, и зашумел, орошающий длинными, упруги струями листву деревьев, ливень.
Прогрохотало низко, над вершинами киотских высоток, словно во чреве черных ночных туч ворочались каменные глыбы.  Вздрогнули худенькие девушки-служанки и невольно шагнули друг другу, словно боялись грозы.
Тацуми молча вернулся за столик, машинально прикинув, каким был бы счет за такое угощение, пожелай Мибу-сан  платы со своего гостя.
- Я не скучал, Мибу-сан, - ответил он на вежливое извинение хозяина, - мне было над чем поразмыслить.
Тацуми кивнул, когда Ория поднял кувшинчик сакэ, и обронил:
- Лучшим помощником забывчивого рассказчика во все времена являлось его воображение, не так ли, Мибу-сан?
Немного иронизировал, настроенный  уже провести полночи за беседой, суть и смысл которой окажутся не в том, что будет рассказано, а в том, как будет плестись прихотливый узор повествования.

+2

15

Мужчина наполнил чоко Тацуми, потом налил себе и, обронив короткое «Кампай!», пригубил напиток. Горячая выпивка приятно прошлась в глотку, и тепло распространилось по всему организму, прокатываясь в первую очередь до желудка.
- Будет гроза… - Ория посмотрел в темноту сада. Там, на фоне тишины, с равными промежутками времени раздавался стук – переполнившаяся водой трубка фонтана опускалась вниз, словно кланялась. Казалось, тени лежат совсем иначе, чем обычно. В своём одиночестве и бесконечном ожидании он слишком часто и подолгу курил на энгава, всматриваясь в сад, и порой даже видел то, чего не было, но что отчаянно хотел видеть. Опиум, конечно, в этом был первым помощником. – Если пожелаете – мы задвинем сёдзи.
Служанки оставили их, теперь в комнате повисла удивительно плотная тишина, нарушаемая лишь изредка шорохом ветра, который проскальзывал по татами и заставлял затянутые белой бумагой светильники бросать прихотливые блики на стены.
Это – да сверкающие молнии, за которыми в скором времени следовало рычание грома, свидетельствовавшее о том, что гроза пододвинулась совсем близко.
- Имя моего меча – Аки но хикари. Осенний свет, - словно отвечая его словам, очередная зарница осветила небо. Ория улыбнулся и продолжил. – Я получил его в подарок от… от того, кому служил когда-то.
Перед его глазами тут же встало лицо господина Минамото Куро – с грубыми и резкими чертами, широкой переносицей и мрачным взглядом.
- Этот меч… - Мибу указал ладонью на высившийся позади него на подставке меч, являвшийся предметом беседы. – … был исполнен мастером Мунэтика. Братом и другом кицунэ, которые наделили его тайными знаниями.
Голос мужчины звучал спокойно и не имел ничего общего со вкрадчивостью Шахразады, чью роль он сегодня возлагал на себя. Любой, кто услышал бы эти слова – пожалуй, засомневался бы в его искренности. Но разве природа его гостя оставляла место сомнению? Разве сам Тацуми не являлся тем, кто должен был бы оставаться лишь сказкой, суеверием?
Подцепив палочками кусочек угря и отправив его в рот – сладковатая рыба, любимая рыба Ории, так нежно таяла на языке! – он закончил свою мысль:
- Этот клинок дорог мне – не только, как дорогое оружие. Как память.

+2

16

Невозмутимость, с которой Тацуми произнес традиционное «кампай» могла бы показаться комичной – шинигами словно бы и не отдыхал в обществе учтивого хозяина с изысканными манерами. Сидел он все так же ровно, с прямой спиной и это не доставляло ему ни напряжения, ни неудобства. Пожалуй, если бы не очки,  с которыми Сейчиро так и не расстался в посмертии, можно было бы подумать, что от былой человеческой природы в нем ничего не осталось, а сам шинигами давно превратился в некую одушевленную функцию, сложный, точный, чутко реагирующий, но бесчувственный механизм, заставляющий работать всю бюрократическую машину Мейфу.
И рассказ Ории, краткий и сухой, больше похожий на так любимые Тацуми отчеты, Мастер Теней слушал с вниманием, не выказывающим степени заинтересованности. Реши Мибу-сан побеседовать о садоводстве или кулинарии, то выражение лица шинигами не изменилось бы.
А между тем, вопрос о мече был задан не просто так. Верные, безмолвные и неосязаемые до поры до времени спутницы шинигами – тени, с лисьим любопытством обежали уже каждый уголок комнаты, просочились под циновками и меж перегородок, выискивая тайники и секреты. А после того, как тени зыбкими туманными перививами, проскользнули вслед за ушедшим Мибу и пока тот занимался своими делами, облазили весь ресторан, Тацуми мог ориентироваться в Ко Каку Ро не хуже самого хозяина. И знал главное – Мураки не скрывается ни в одной из уютных тихих комнат этого заведения, что было бы вполне вероятно. Но меч Мибу Ории, в первые же мгновения, когда тени коснулись его, вызвал у них отторжение, как нечто действительно опасное.
Опасное для теней.
А ведь в названии этого клинка таился ответ, как в магии, влитой в сталь – причина.
- Тайные знания кицунэ, - эхом повторил фразу Ории шинигами, - понятно. Ваш меч не просто уникален, Мибу-сан, он должен обладать весьма необычными для физического мира свойствами. Вам это известно? И владеть им может только человек с очень сильной волей, иначе может случиться так, что меч будет владеть воином. Магия кицунэ, - пояснил он, не вдаваясь в детали.

+2

17

Утомлять шинигами рассказом о том, как когда-то далеко в юности, почти что в самом начале их знакомства и отношений с доктором, Ория однажды пригласил старшекурсника на представление «Ветер в соснах» театра Но и что из этого потом вышло, было бы не просто неблагоразумно. Невежливо. И не потому, что Мибу слишком много рассказал бы о себе, а потому, что этот рассказ неумолимо затронул бы фигуру, незримо обитающую в этих комнатах – и чуждую им по духу, мировоззрению и даже одежде. Рассказывая о собственном мече, Ория не мог не обратить внимание на то, что даже, казалось бы, такая отвлечённая тема у него связана с Мураки. Доктор алой нитью прошил его жизнь. Он… поселился в мелочах.
- Владеть мечом, владеть воином… это не то, что близко мне по духу, - тот факт, что шинигами сделал ему завуалированный комплимент, откровенно польстил Ории. С другой стороны, серьёзно обсуждать «магию кицунэ» было слишком странно. – Я рискну утомить вас, Тацуми-сан, излишней философией, но воин не должен разделять себя и меч. Меч – не просто оружие. Это душа, это продолжение руки, это гордость и честь.
Он умолк, прерывая себя буквально на полуслове.
Не ему, сутенёру и накама многочисленных якудза, по локоть, если не глубже, обмакнувшем руки в кровь, говорить о чести. Это слишком сложный вопрос, чтобы упоминать о нём так, ненароком.
- В любом случае, я горжусь этим подарком, но должен вас огорчить, Тацуми-сан. Я никогда не замечал у «Осеннего света» никаких необычных свойств. Быть может, я просто никогда их и не искал.
С очередным раскатом грома упала стена ливня.
-«Наконец-то», - подумал Ория облегчённо, будто, уподобляясь природе, с нетерпением ожидал этой перемены. Порыв ветра донёс влажную пыль – не капли даже, и эта влага приятно осела в волосах и на коже.

+2

18

- Позвольте, я покажу, - обронил шинигами коротко, когда  Ория признался, что не знает о каких-то особых свойствах своего меча.
Тень  его, доселе лежавшая на дзабутоне дрогнула, заструились темным, почти черным дымком тонкие переплетающиеся нити и сложились, несколько секунд спустя в девичью фигурку. В ней нетрудно было узнать хорошенькую служанку, производящую впечатление едва оформившейся девушки с кротким и чистым взглядом. Но тень передала не только формы фигуры Хингакику, в ней воплотилась и суть этой девушки. Обогнув Тацуми, сотканное из мрака создание приблизилось к Ории, коснулось невесомо и легко  ладонями его плеч и задержалась за спиной достаточно, чтобы Мибу смог ощутить ее присутствие.
Тацуми пояснил:
- Моим теням понравилась ваша служанка. Иногда я не принуждаю их к чему-то конкретному, а они помнят всех, кого касались хоть раз. Темная фигура склонилась над Орией и коснулась  его щеки губами, что было почти неощутимо – Мастер Теней не дозволял своим подопечным менять истинную природу без необходимости. Затем, оставив Орию, тень заскользила по комнате, задержалась у низкой напольной полки с книгами, провела кончиком пальца по корешкам, подняла одну, обретая и силу и осязаемость.
Тацуми внимательно следил за девичьим силуэтом, сотканным из мрака. Коротко улыбнулся, бросив осторожный, словно спрашивающий разрешения взгляд на собеседника, но никакого вопроса не прозвучало, а тень между тем, подошла к подставке для меча.
Протянула руку  медленно и нехотя, а губы Сейчиро сжались, словно сейчас ему приходилось принуждать тень к чему-то, но вопреки желанию шинигами, тень так и не коснулась ножен, рассеялась  внезапно, став похожей на облако разматывающихся с крутящегося веретена черных нитей, и едва они осели на пол, как тень взмыла вверх гротескной, уродливой фигурой – не то драконом, не то уродливой птицей, ударилась о потолок, растеклась по в разные стороны,  спустилась  бесформенным пятном по стене за подставкой с мечом и, наконец, окутала его облаком мрака, но лишь на мгновение. И сразу же рассеялась под аккомпанемент грома.
Сейчиро недовольно вздохнул.
- В мире людей это может быть и обычное оружие, но в мире духов оно способно принести гибель  существам низшего плана. Не возьмусь утверждать, каким именно, но тени, что подчиняются мне, явно опасаются прикасаться к нему.
Только теперь Сэйчиро, словно вспомнив о накрытом столе, принялся за еду, отдавая дань уважения и признательности за хлопоты радушному  и внимательному хозяину старого ресторана.
Оброненная тенью книга осталась лежать на полу, раскрывшись при падении почти на середине.
- Прошу прощения, Мибу-сан, - следующую тень Тацуми просто отправил в сторону книги  длинной серовато-сизой лентной, и через минуту старый томик  был водворен на место.

Отредактировано Seiichiro Tatsumi (2013-06-27 04:42:35)

+2

19

Будь Ория чуть несдержанней – или знай он Мураки не так хорошо – он не удержался бы от удивлённого восклицания. Но сейчас молча наблюдал за действиями тени.
Тонкий стан, изящный силуэт – нечто подобное могло бы привидеться ему в завитках опиумного дыма, но сейчас это происходило в реальности, и Мибу, наблюдая за тем, как тень набралась достаточно сил, чтобы передвигать предметы, вдруг понял, что Тацуми-сан – не просто рядовой шинигами.
Это очень и очень опасный противник, с которым нельзя доверять даже собственной тени.
Поцелуй её, к слову, напоминал едва осязаемое дуновение ветерка, такое слабое, что его почти и не ощущаешь. Мужчина сдержал порыв провести руки по щеке в том месте, где его касались губы тени.
Тем не менее, как и предсказывал шинигами, тень оказалась неспособна прикоснуться к мечу – и заплясала вокруг, чернильными кляксами растекаясь в пространстве. Мибу невольно поджал губы. Это выглядело хоть и достаточно эффектно, но всё равно оставило неприятное ощущение…
-«Надеюсь, они не поселятся здесь», - внезапно сформировалась у него достаточно чёткая мысль, и Ория с тревогой следил за тем, как тень исчезла.
Мысль о том, что в Ко Каку Ро может появиться что-то чужое и, возможно, враждебное, он взвесил, тщательно рассмотрел, не отметая сразу, а потом всё-таки решил, что в случае необходимости – сможет избавить свой дом от таких нежелательных гостей. Тем более что шинигами только что сам показал ему, как сильно неприятен Аки но хикари этим изящным силуэтам.
- Ничего страшного.
Он проследил, как очередная тень вернула книгу на место. Издание в тёмное обложке – очередной подарок Мураки, но не какие-то стихи или философские трактаты… нет. Мисима «Золотой Храм». Ория перечитывал его так часто, что ему самому становилось стыдно – ведь это классика, книга слишком известная даже среди иностранцев и такая пламенная привязанность к «Золотому Храму» могла бы быть признана за псевдопатриотизм… но доктор никогда не говорил ему об этом, даже если подобные мысли и посещали светловолосую голову.
- Однако мне кажется это странным, - наконец, произнёс Мибу. Тацуми принялся за еду и это его несказанно порадовало. – Ваши тени, судя по всему, могут проникнуть куда угодно. Почему вы не хотите послать их в Храм Свечей, строго наказав им найти свечу моего друга?
Он всё больше склонялся к мысли о том, что должен принять предложение этого шинигами, несмотря на возможный риск. Жить в подвешенном состоянии остаток отпущенных ему лет? Нет. Для киотского тигра это не выход.
-«Он попрощался с тобой. Вернётся ли он теперь, даже если чудом остался жив, или же это было окончательное прощание?» - вкрадчиво поинтересовался непрошенный голосок в голове, и губы мужчины на мгновение поджались.
- Насколько я помню, Тацуми-сан, с вами несколько дней назад приходили ваши коллеги. Вы ратовали за спасение своего друга, Тсузуки-сана, - объект неумерных желаний доктора он помнил просто прекрасно. Когда Мураки привёл его сюда, в Ко Каку Ро, Мибу пришёл в ярость. Состояние, обычно ему несвойственное. Но, несмотря на гнев, он прекрасно помнил лицо шинигами, его манеру поведения, указывающую то ли на юный возраст, то ли на отсутствие традиционного воспитания, и, разумеется, его глаза. Он не показался Ории достойным соперником. – Я надеюсь, ваше мероприятие вам удалось… и жизнь коллеги вне опасности сейчас?

+2

20

В тот самый момент, когда прозвучало «почему», Тацуми примеривался подхватить палочками очередной кусочек, но от удивления промахнулся. Кончики хаси сухо щелкнули друг о друга, а шинигами сдержанно улыбнулся, маскируя желание рассмеяться. Посмотрел светло и спокойно на собеседника и ровным голосом уставшего учителя начальной школы произнес:
- Моим темным друзьям не слишком нравятся ярко освещенные места, где неоткуда черпать силу, составляющую их суть. Подумайте сами, насколько ярок свет миллионов жизней, даже если каждая дает лишь небольшой огонек свечного пламени?  Но это не стало бы проблемой, конечно, - тут же признал он, и теперь улыбка Сейчиро стала явной, - я открою вам страшную тайну, Мибу-сан: тени, даже мои тени, не умеют читать.  Мне придется провести в медитации не один час, чтобы контролировать их все, отслеживая касание к каждой свече, чтобы узнать нужные иероглифы. А это время можно провести с большей пользой, скажем, в приятном обществе за чашкой сакэ и интересной беседой.

Сейчиро прислушался к шуму дождя за окном и подумал, что к утру кроны деревьев заметно поредеют. В комнате стало заметно прохладнее, но шинигами не ощущал дискомфорта от этого, разве что дышаться стало легче. Интерес Мибу к Асато был предсказуем.
Тацуми живо вспомнил погасший взгляд впавшего в глубокую хандру Тсузуки и улыбка его бесследно растаяла.
- Асато-сан вполне хорошо себя чувствует, - ответил он коротко, - разве что находится во власти осенней грусти. Шинигами не так просто уничтожить, что можно причислить к положительным моментам нашей работы…
Помолчав мгновение, Тацуми добавил:
- .. наверное.

+2

21

Ория почувствовал себя ребёнком, которому учитель со смехом объясняет очевидные вещи. Он так поверил в волшебную и удивительную природу теней, что совсем забыл о том, что их всё же контролирует Тацуми. Они не живут сами по себе и не принимают решений, за них это делает хозяин.
- Да, я тоже предпочёл бы второй вариант на вашем месте, - с лёгким кивком произнёс Ория, давая понять, что понял намёк.
Улыбка шинигами исчезла в одно мгновение. Потребовалось немало времени, чтобы вежливость в ней сменилась теплотой и, возможно, даже искренностью, а исчезла она так быстро, что теперь казалось невозможным поверить в её существование.
Мибу склонил голову, позволив тяжёлым прядям волос скользнуть вперёд.
- Что ж… очень рад за вас и вашего друга. Надеюсь, со временем его хандра пройдёт.
Он замолчал, наполняя в очередной раз стопки сакэ, и сделал глоток из своей, не дожидаясь собеседника.
Асато-сан во власти осенней грусти, подумать только, как печально! А он, Ория, должен учиться заново дышать в этом новом мире – мире без насмешливого доктора. Разумеется, Тсузуки не виноват в этом. Мураки всегда прекрасно знал, на что идёт, и было бы несправедливым повесить смерть дорогого сердцу человека на немного наивного и очень обаятельного шинигами. Умом Ория это понимал.
- Надеюсь, также, и у Куросаки-куна всё в порядке? – вежливо произнёс Мибу, продолжая играть в любезность. – Его решительность в тот день не могла не вызвать уважения.
Этот обмен ничего не значащими фразами внезапно показался слишком тяжёлым. Он глубоко вдохнул, отмечая, что в комнате стало достаточно прохладно, но эта прохлада была желанна – и понял, что принял в этот самый момент два решения.
Первое – он не покончит с собой.
Мысль эту мужчина вынашивал достаточно давно – пожалуй, она появилась в голове Ории ещё до того, как Мураки-сан отбыл в очередное турне на «Тсубаки-химэ», потому нельзя сказать, что самоубийство сейчас являлось бы спасательной шлюпкой на борту идущего ко дну корабля. Разумеется, никто кроме самого Мибу не знал об этой мысли. В какой-то момент своей жизни сутенёр вдруг понял, что больше не видит дороги, по которой следовало идти. Он погряз в рутине, погряз в болоте вечных склок и скандалов, делёжки территории и власти. Погряз в деньгах, крови, смертях и чужих желаниях. Одно время он даже пропадал подолгу из Ко Каку Ро, чтобы следить за открытием своего ресторана в центре Киото. Обычного заведения высокого класса, в котором, однако, гостей не рассаживали по дзабутонам.
Позже он осознал, что это всего лишь отговорки, чтобы покинуть на как можно более длительный срок свой дом. Покинуть тишину внутренних комнат, плоские шутки и пьяный смех. Покинуть то, что было неотъемлемой частью не только его мира, но и его самого. Возможно, так Мибу-сан вступил в пору жизни, когда мужчины вдруг покупают дорогие и яркие спортивные машины и заводят себе молоденьких любовниц. Любовницу ему не хотелось, машина устраивала, дела шли хорошо, а Мибу всё погружался в глубины отчаяния и совершенно не знал, как с этим поступать. Выбрал, разумеется, самый лёгкий способ – увеличил количество вечеров в неделю, когда от его одежды тяжело пахло опиумом. Сперва это помогло.
Потом он исключил невозможное -  и осталась истина. Истина оказалась достаточно неприглядной, а именно: у него не было цели. Даже хотя бы такой же безумной и недостижимой, как у Мураки. Он осознал, что утопает в болоте рутины и ничего не может с этим поделать, потому что рутина настолько въелась в его жизнь, что без неё он не мыслил собственного существования.
Но покончи он с собой сейчас… это слишком бы напоминало сюжет дешёвой мелодрамы. Мибу так долго заставлял себя существовать... теперь, кажется, привык.
Мураки ушёл и ни разу не обернулся. И хотя бы в память этой решительности он просто обязан избавить свой меч от незавидной участи пережить хозяина.
Второе решение пришло легко и просто.
- Я обдумал ваше предложение, Тацуми-сан. Я согласен.

+2

22

Когда два человека, слишком мало знающие друг друга, оказываются  в стенах одной комнаты, то разговор волей неволей переходит на обсуждение общих знакомых, пусть даже те неприятны кому-то из беседующих. Тацуми понимал, что ни Асато-сан, ни Куросаки-кун не интересуют киотского сутенера на самом деле. Но ответил так же ровно, как рассказывал о Тсузуки:
- Куросаки-кун усиленно тренируется,  чтобы достичь совершенства во владении мечом и однажды сравниться в этом с вами. Мне думается, что, благодаря своему упорству, Хисока преуспеет и тогда  предложит вам новый поединок.
Тацуми  не поддержал хозяина,  опустившего еще одну стопку. В отличие от многих своих коллег, Сейчиро прекрасно сознавал свою природу и без труда преодолел человеческие привычки, отбросив их, как ненужное прошлое. Он не переменился в лице, когда Мибу, наконец, определился с решением.
Только кивнул, давая понять собеседнику, что услышал его ответ.
- Тогда вам лучше отдохнуть, - произнес шинигами, - и немного поспать.  А я отправлю за вами, когда будет удобно.
Пояснять, что посыльный окажется  клочком ночной мглы, Сейчиро не стал, полагая, что это для Ории теперь очевидно, как очевидна необходимость сна для наиболее безболезненного перехода живого в мир мертвых.

+2

23

Сама идея того, что Куросаки-кун предложит ему очередной поединок была для Ории неправильна. Даже если так это и произойдёт – он не примет вызова. Им больше нечего делить, а он, Мибу, уже вышел из того возраста, когда новая схватка воспринимается, как искусство. Дразнящий и полный интимности танец мечей доступен только с опытным партнёром. С ребёнком, которым, как ни крути, считал Хисоку сутенёр, это было бы жалкой и бесполезной пародией.
- Думаю, он действительно может добиться впечатляющих успехов в этой области, - подытожил Ория.
Вечер мягко, неотвратимо подошёл к своему логическому завершению. Больше им – человеку и богу смерти – говорить было не о чем. Решение принято, а, значит, можно окончить обмен любезностями и кружение над пропастью неловкого молчания.
- Разумеется. Позвольте проводить вас в вашу комнату, - Мибу поднялся, оказывая гостю любезность, делая это лично. В любом другое случае роль провожатого пала бы на одну из служанок.
Смешно, но теперь в коридорах ему темнота показалась почти живой, а приглушённый свет не мог справиться с ней, разумным существом. Разумеется, это было всего лишь его воображение.
Мибу шёл ровно. Несмотря на то, что многие японцы быстро пьянеют от небольшого количества алкоголя, тут Ория не попадал в плен стереотипов. Он мог пить достаточно много и достаточно крепкие напитки – и не пьянеть практически.
- Я надеюсь, вам здесь будет удобно, Тацуми-сан, - произнёс мужчина, раздвигая перед гостем дверь в одну из комнат, которую можно было бы считать личной комнатой хозяина – так близко она находилась к спальне Ории. Комнату использовали очень редко, но содержали в идеальном порядке, так что она не имела ни нежилого вида, ни неприятного запаха пустующих помещений. Уже раскатанный футон на полу, казалось, приглашает отдохнуть, хотя сутенёр не был уверен в том, что Тацуми собирается спать. В то же время он не стал ненавязчиво предлагать услуги одной из девушек, чтобы скрасить ночь шинигами, посчитав это неуместным и неприличным даже.
- Доброй ночи, Тацуми-сан, - в этот раз он поклонился, очень сдержанно и вежливо, корпусом, как бы признавая право мужчины на очень многое. На то, чтобы считаться желанным гостем, на то, чтобы прийти ещё – и на статус равного, которому мог поклониться киотский тигр, не ограничиваясь вежливо склонённой головой.

Как и следовало ожидать, служанки уже убрали остатки вечерней трапезы, но не закрыли выход на энгава, так что в комнате стало ощутимо прохладней и достаточно свежо. Ория вышел на внешнюю галерею, не прихватив с собой ни одной трубки – ни тонкой и изящной опиумной, ни табачной.
Дождь всё так и шёл – стеной, отрезая Ко Каку Ро от окружающего мира, и неожиданное чувство горечи и одиночества разом и сильно заполонило его душу.
-«Даже дождь оплакивает тебя, Мураки-сан…» - мысленные диалоги с доктором давно уже стали неотъемлемой частью его жизни. – «Почему же я тогда не могу плакать по тебе?»
Он действительно не пролил ни одной слезы по покинувшему его любовнику. Наверно, потому что выплакав горе, человек чувствует облегчение. Как наутро после грозы станет чистым небосвод. У Ории не было слёз, которые бы принесли ему это самое облегчение. Только сухие рыдания, терзающие горло. Такие, от которых станет только тяжелей, выпусти их наружу.
Он некоторое время вглядывался в стену дождя, словно пытаясь увидеть – или придумать – в нём знакомый силуэт, но вскоре отбросил это ненужное занятие.
Мибу заснул быстро – под шум дождя, который так и не нашёл в себе силы отделить закрытым выходом на энгава.

+2


Вы здесь » Перекрёсток » Отрывной календарь » YnM-II. Пролог: "Гроза"


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно