Никогда ещё собственные веки не казались Айрин такими тяжёлыми. Всё тело ломило, как если бы накануне ей пришлось целые сутки танцевать до упаду, а потом её ещё и избили – не слишком сильно, но достаточно чувствительно. Более того, оно ничего не чувствовало, и, хотя девушка предположила, что лежит, сделав несколько простых логических выводов, она не могла понять даже, на чём лежит, на мягком или твёрдом, тёплом или холодном, и какой это материал. Кожа как будто отмерла, все члены онемели, и, даже когда Айрин попыталась пошевелить пальцами, она не сумела определить, есть они у неё ещё или нет. Нет, там, где она очутилась, может быть, и не было темно, но на глазах оказалась плотная чёрная повязка, а рот – чем-то заткнут так, что ей не удавалось издать ни одного громкого звука, только хрип и сдавленное мычание. В горле же, помимо этого, вдобавок, обосновалась выжженная пустыня, сглатывать было тяжело и неприятно.
Кажется, её руки и ноги были связаны так хорошо, даже слишком хорошо, что, вероятно, именно это и привело к тому, что Айрин утратила ощущение их наличия.
Она хорошо помнила, что все фрейлины присутствовали при утреннем туалете Королевы, принимая в нём, собственно, деятельное участие. Потом был большой приём. Огромное помещение, залитое светом, десятки приглашённых знатнейших лиц королевства. Ей, как и другим фрейлинам, приходилось держаться близ Её Величества, вести себя скромно, но с достоинством. "Как подобает", вот что говорится в таких случаях, этим в данном смысле можно заменить целые поэмы в тысячи строк. В какой-то момент Айрин стало нехорошо, просто душно в переполненном людьми помещении. Такое происходило время от времени, благо, не слишком часто, иначе её бы давно выгнали. Слабых и болезненных выживали другие, быстрые, цепкие, зубастые. Но в своё место Айрин едва ли не в буквальном смысле вгрызлась – она добилась его сама и никому не собиралась отдавать… Так вот. Девушка не помнила, кто предложил ей питьё – да, пожалуй, дело было именно в нём, ещё тогда Айрин показалось, что оно должно иметь чуть-чуть иной вкусовой оттенок, - но не забыла, что вскоре после этого покинула общую залу и… Судя по всему, потеряла сознание где-то в одном из многочисленных дворцовых коридоров. И всё. Густая тёмная пелена накрыла память своей мягкой, но тяжёлой массой. Как будто навалился огромный чёрный кот.
И вот теперь-то, как будто открылась какая-то незримая дверца, в груди девушки заворочалась ледяная змея панического страха. Где она? Как она здесь оказалась? Кто это сделал и для чего? Организм не очень-то хотел отдавать влагу, не зная, когда сможет восполнить её недостаток, однако, Айрин всё равно заплакала. Точнее, слёзы сами потекли. И даже утереть их не было никакой возможности. От этого ощущение в груди сделалось ещё более противным и омерзительным, что, конечно, не помогло ей успокоиться и взять себя в руки. Айрин никогда не считала себя человеком, способным легко разрыдаться. Она училась стискивать зубы и терпеть… Если не всё, то многое. Но шок, внезапность и полная неизвестность будущего, кажется, ударили слишком сильно. Перебор. А она не была к такому готова. Совсем не была.
